– Ну, Слава Богу! – с нескрываемым облегчением и радостью произнес он. – Я вас еще два дня назад ждал обратно. Что-то случилось, Мария?
– Да, всё хорошо, не переживай. Что могло случиться! Тем более в этот раз и Петр Петрович был с нами все дни, что мы были в Ялте, – сияла Мария. – Позагорали денёк, а то носимся как угорелые и в море искупаться некогда. Пойду, умоюсь с дороги, отдохну немного да почитаю. В машине трясло в этот раз так, что и книгу не раскрыла.
Она чмокнула его в щеку и скрылась в доме.
– Вы, барин, не переживайте за Марию. Она хоть и юна еще, но любому не уступит, и ведет себя разумно не по годам, – сказал Петр Петрович.
– Всё, понимаю, но с каждой ее отлучкой стал всё больше беспокоиться. Ведь ей уже восемнадцатый годок пошел. И я тебя прошу, не называй ты меня барином, Петрович. Ну, когда ещё на людях, то куда ни шло. А так, чего уж. Одно дело делаем. Да и постарше ты меня будешь.
– Что постарше, то тут ты прав. Лет десять у нас с тобой Виктор разницы. А что до «барина», то тут, как говорят: «Кашу маслом не испортишь». Вот сделаем всё, что Клавдия задумала, тогда, друг мой, француз, я братом звать тебя буду, а не барином, – улыбнулся водитель.
– Ладно, Петрович, пошли чайку с дороги попьем, – Виктор тронул его за плечо.
– Не сейчас, Виктор. С Клавдией еще нужно план наметить на завтра, и не только. Мне же через неделю в Архангельск ехать. Поеду я к ней, а чайку или чего покрепче в другой раз выпьем, – Петр Петрович развернулся и пошел к машине.
Оставшись один в саду, Виктор присел на скамейку, что стояла тут же возле калитки, откинулся на спинку и прикрыл глаза. Солнечный луч спустя минуту скользнул между ветвей яблони и наткнулся на его лицо. От яркого света он прикрыл ладонью глаза. Со стороны могло показаться, что на скамеечке дремлет молодой мужчина, никуда не спешащий и ни чем в этот момент не занятый. Однако мысли в голове Виктора ни на секунду не давали ему расслабиться. Мария в такие минуты, называла его «спящим вулканом». Внешне все спокойно, а внутри огонь и пламень.
«Через год всё закончится, сделаю Марии предложение. В следующем мае ей аккурат восемнадцать исполнится. А с делами управимся, дай бог, к этому времени, – от предвкушения губы у него расплылись в счастливой улыбке. – И укатим из России с ней подальше куда-нибудь.
В Америке у Петровича кто-то из родни есть. Туда можно. Во Франции скучно показалось. Все будто спят на ходу. Ладно, решим потом. Уже два года дело готовим, недолго осталось.
Он еще немного помечтал о будущем, затем вернулся к делам нынешним и в заключение в очередной раз с благодарностью вспомнил Петровского: «Ну и ценный мужичок оказался этот Сергей Аркадьевич… Не зря ты, Гаврила Петрович, так строго хранил в тайне все свои связи. Скрывал так, что никому до смерти своей не говорил. И если бы не случай, и мне бы не узнать. Ну, так не зря же меня с детства фартовым звали. Я все думал, что фарт-то в картах. А вон оказывается, в чем настоящий-то фарт».
Петр Петрович