Поравнявшись, убирает руки в карманы джинсов. Молчит. Смотрит на дорогу. Следом за другом во дворе ресторана появляется Катя. В новенькой шубе поверх плеч, под руку со своим новым мужиком. Шествуют к припаркованному черному Мерсу. Распахнув дверцу, ублюдок сжимает ладонью ее задницу, предлагая усесться в салон.
– Братан, я могу на стреме постоять. Накажешь урода? – не поворачиваясь, произносит тихим голосом Андрюха.
Курю. Несколькими глубокими затяжками приговорив сигарету, бросаю окурок в сторону, сквозь зубы выпуская дым.
– Да, х*р с ней, Андрюх. Пойдем, выпьем.
***
– Братан, да все они такие, ба-а-бы, – протягивает Андрюха, повиснув на мне. Овчинников как всегда. Самый крепкий из бригады, а вот когда дело касается выпивки, убивается в хлам раньше всех. Игнорируя головокружение, хватаю его под руки, захлопывая дверцу машины.
– Вот Ирка, не дождалась меня из армии. Братан, на второй месяц загуляла! Я ж, когда дембельнулся, сразу к ней. Приезжаю, с цветами, по парадке весь, – смеется, переходя на пьяный плач, заставляя нас остановиться. – А дверь открывает хмырь какой-то. Говорит мне: «Ты кто?»
– Ну и? Сказал? – пытаюсь выровнять его качающееся тело, дабы не свалиться в снег.
– Не-а, – качает головой. – Показал. Втащил ему так, что от стены отскребали. Там Ирка выбежала, смотрю, пузень до бороды уже. Ну, нах*р, думаю, – отмахивается, опуская взгляд под ноги.
– Хреново, брат. Ты не рассказывал никогда.
– Да, че рассказывать, – кривится Андрюха. – Пойдем лучше девок снимем?
– Да ну, какие тебе девки. Ты на ногах-то еле стоишь.
– Нет, я тебе один подарок припас к Новому году. О Катьке своей и думать забудешь.
– Пойдем, выспаться надо. Завтра на смену.
Проводив его до квартиры, сдаю полусонного Андрюху родителям. И со спокойной душой спускаюсь вниз, направляясь к своему подъезду. Думаю о том, что завтра перед дежурством нужно успеть заехать к родителям. Мать просила помочь елку с антресолей достать. Вот уж, взяли с отцом моду, ставить пластиковую хрень на новый год. Сколько раз предлагал привезти живую, пацаны каждый год перед тридцать первым ездят на оптовый рынок, закупают на всех сразу. А потом на служебной газели развозят их всем по домам. Но родители – ни в какую. Смахнут пыль с манекена этого и наряжают игрушками.
Дотопав до подъезда, рыскаю по карманам. Черт. Ключи посеял где-то. И, как назло, мочевой давит. Можно, конечно, на снегу «порисовать», но как-то не хочется морозиться, на улице минус пятнадцать. Подняв голову вверх, смотрю с тоской на фасад дома. Четвертый этаж. Невысоко. Я на работе на высотки забираюсь, правда, там страховка есть. Но собственный дом не должен подкачать. Каждый кирпичик знаю, в детстве не раз добирался до балкона, когда ночью от родителей сбегал погулять.
Поплевав на ладони, протираю их. Застегиваю куртку, чтобы ничего не мешало. Схватившись за кирпичи, забираюсь наверх. На втором этаже останавливаюсь,