От человека в подобном состоянии не следует ожидать размышлений о том, не причинит ли он своими действиями вреда другим. Не будучи уроженцем или хотя бы старожилом здешних мест, Мур не особо заботился, что его нововведения оставят многих местных без работы. Не задавался вопросом, где станут находить хлеб насущный те, кому он перестал платить зарплату, и в своем небрежении мало чем отличался от тысяч других фабрикантов, которым нужды голодающей бедноты Йоркшира были ничуть не ближе.
Описываемый мной период британской истории выдался мрачным, особенно для жителей северных провинций. Война была в разгаре, и в ней участвовала вся Европа. Длительное сопротивление если и не изнурило, то порядком вымотало Англию и половину ее жителей, и они жаждали мира на любых условиях. Гордость нации превратилась в пустой звук и обесценилась в глазах многих, чьи взоры затуманил голод, за кусочек мяса они готовы были продать свое право первородства.
Королевские указы, спровоцированные миланским и берлинским декретами Наполеона, запрещали нейтральным государствам торговать с Францией и тем самым оскорбили Америку, отрезав от рынка сбыта йоркширских производителей сукна, что поставило их на грань разорения. Более мелкие зарубежные рынки быстро переполнились, на пару лет вперед оказались забиты даже рынки Бразилии, Португалии и Сицилии. В это непростое время на мануфактурах севера страны стали внедряться усовершенствования, которые помогли значительно сократить количество рабочих рук, необходимых для управления станками, в результате чего тысячи людей потеряли работу и остались без средств к существованию. Вдобавок год выдался неурожайный, и бедствия достигли апогея. Терпение народа переполнилось, стали вспыхивать мятежи. Гористые северные графства содрогались от гула недовольства, предвещавшего грядущие катастрофы.
Увы, как и всегда в подобных случаях, мало кто обратил внимание на тревожные знаки: голодный бунт в фабричном городе, сожженный дотла цех, нападение на дом фабриканта с выбрасыванием мебели из окон и отчаянным бегством членов семьи. Местные власти реагировали вяло – порой зачинщика находили (хотя часто ему удавалось ускользнуть), газеты писали о происшествии, и на этом все завершалось. Страданиям несчастных, чьим единственным наследием был труд, которого они лишились и не могли получить ни работы, ни денег, ни хлеба, не виделось конца. Технический прогресс и победоносное шествие науки продолжались, война была в разгаре, и облегчение не наступало. Помощи ждать было неоткуда,