*****
Нет, не из-за пущей простоты
и не потому, что всё так сложно,
мы с Великим Господом на «Ты»
и на «вы» с начальником ничтожным.
*****
Все пройдёт. Тревогой лишней
у самих себя крадём.
Все пройдет, как цвет у вишни.
Все пройдёт. И мы пройдём.
*****
Тому, кто с вами спорит одержимо,
советую сказать я вещь одну:
«Не лезь в бутылку, ты не станешь джинном.
А если станешь – пробкою заткну».
*****
Его друзья на тризне
сказали не без слёз:
«Он столько взял от жизни,
что просто не донёс».
*****
Бывает, жизнь повернётся круто,
навалится вдруг горе, как гора,
и ты тогда поймёшь в одну минуту:
каким же ты счастливым был вчера!
*****
Скажу я коротко и ясно,
хотя я вовсе не Сократ,
что жить до ужаса опасно,
не жить – ужасней во сто крат.
Вижу, ты любопытный. Не бойся, спроси:
кто же всё же живёт хорошо на Руси?
– Может, те, у кого много знаний и сил?
– Нет, кто больший кусок у страны откусил.
*****
Живёшь, к тебе плывёт удача
и в жизни радость и раздолье.
А в это время кто-то плачет,
и кто-то корчится от боли.
*****
Вчера – прошло. А завтра – под вопросом,
хотя как будто всем отпущен век.
И всё-таки, чтоб не остаться с носом,
живи сегодня, милый человек.
*****
Заглянула я в дальние дали:
что там ждёт меня впереди?
Сердце сделало сальто-мортале,
приземлившись обратно в груди.
*****
Если друг тебя вдруг пре́дал,
он, выходит, другом не был.
Ты виновен, так на так:
сам доверился, дурак.
Тот тебе, скажу тайком,
не мешал быть дураком.
*****
С уходом родных и друзей остывает земля —
и сразу становится зябко и холодно жить.
Наверное, всё-таки люди рождаются для
того, чтобы крепко-прекрепко любить и дружить.
*****
Распотрошить богатеньких и разделить всё поровну —
Советы так задумали всех вывести из тьмы.
Нет чтоб приставить к каждому Арину Родионовну:
тогда, быть может, Пушкиных имели б больше мы.
*****
Как незаметны, невесомы
все эти гены, хромосомы,
но если с ними что не так,
то в жизни – полный кавардак.
*****
Не допускаю правды сбой,
для лжи закрыла все лазейки.
Но трудно мне с самой собой,
прямолинейной, как линейка.
*****
Расчеловечил нас двадцатый век,
и после войн и всех кровопусканий
к концу он как-то выцвел и поблек.
А палачи ушли без наказаний.
*****
При одоленьях