Над нами парили пурпурные фонарики. В сгущающихся сумерках на тонкой бумаге наши имена сверкали особенно ярко: Эдельвейс, Амброзия, Падма, Валерия, Хана и Камелия. На радость зевакам из ближайших фонтанов стали выпрыгивать рыбки, меняя в полете цвет чешуи с алого на зеленовато-синий. Их танец продемонстрировал наши способности. Площадь взорвалась аплодисментами. Маленькие девочки стали размахивать кукольными копиями Прекрасных. Кто-то даже достал монокли, чтобы подробнее нас рассмотреть. Я улыбнулась и помахала рукой в надежде понравиться и запомниться им.
Первой Дюбарри представила Валерию. Ее экипаж выехал вперед.
Я закрыла глаза. «Не смотри на них, – говорила мама. – Никогда не позволяй себе смотреть, как другие пользуются магией. Иначе зависть, словно сорная трава, прорастет в твоей душе. Будь лучшей, не пытаясь обойти других».
В недели, предшествующие Карнавалу, нам было запрещено обсуждать инструкции, но мы с Амбер все же поделились друг с другом тем, что нам предстояло сделать. Для ее подопечной предписывалось создать кожу цвета грецкого ореха, крупные кудри и пухлое, симпатичное лицо. В мою задачу входило окрасить кожу в оттенок алебастра с Огненных островов, сделать локоны, черные как ночь, и идеальные красные губы, словно бутон розы. Мы практиковали эти образы на прислуге, оттачивая навыки в отдельных комнатах под пристальным вниманием Мадам Дюбарри. «Повторение ведет к совершенству», – говорила она часами.
Пока я старалась размяться внутри кареты, вслед за Валерией начала выступление Хана. От долгого сидения в одной позе ноги затекли, а веки дрожали, сопротивляясь моей решимости не открывать глаза. Одна за другой девочки проходили трансформацию, их полные боли стоны прорезали шумную площадь, словно серебряные ножи. Я морщилась каждый раз, когда крик достигал пика и затихал, сопровождаемый восторженным ликованием зрителей.
Реакция на выступление моих сестер была разной. Одни удостаивались лишь охов и ахов, других приветствовали ликующим ревом.
Я люблю своих сестер, особенно Амбер. Она всегда была мне ближе всех. Каждая из нас заслуживала стать фавориткой. Мы тяжело трудились, чтобы постичь искусство красоты. Я так сильно этого хотела, что внутри ни на что другое просто не осталось места.
Кажется, мои глаза были закрыты целую вечность, но тут карета снова тронулась. Королевские капельдинеры приблизились к ней, в золотых пуговицах их мундиров отразился свет ночных фонариков. Четверо встали вокруг меня, образуя квадрат, открыли замки, взялись за рычаги по краям моего стеклянного шара и оторвали его от основания кареты, словно мыльный пузырь, тонкий и невесомый.
Встав с сидения, я постаралась сосредоточиться и сохранить равновесие. Капельдинеры пронесли меня к центральной сцене. Я уговаривала себя не нервничать. Дома Дюбарри полностью воссоздала помост, включая