Кричать не обязательно… Я закашлялась, поднимаясь. Нужна ли я кому-нибудь? Любит ли меня по-настоящему хоть кто-нибудь, кроме мамы? Разве только Нис…
Как неслась она стремительным розовым облаком сквозь пески, нагоняя… Как перепугались эти псионики. Нис… Перед глазами появились черные глазки и полоски-полоски-полоски, на солнце составляющие ее призрачный силуэт. Можешь ли ты меня найти, как тогда – в пустыне? Можешь ли помочь?
Когда послышался металлический лязг, я приняла этот новый звук за продолжение какого-то сна. Лишь когда грубая ладонь рывком сдернула меня с лежака и глаза резанул яркий свет, я выдохнула от неожиданности и закашлялась. Если бы не постоянный кашель, я подумала бы что оглохла. Всегда вокруг была тишина… и теперь, выводя меня на подкашивающихся ногах в коридор, они молчали. Где-то через пять или шесть шагов меня закружило.
Из забытья вывел жар. Я горела, голова взрывалась болью. Подавшись вперед, закричала. Из горла вылетел лишь хрип и снова кашель. Пока кашляла, осмотрелась. Свет резал глаза, усиливая головную боль. Я сидела в наполненной нереально грязной водой ванне. На плечах были чьи-то твердые руки. Подняв голову, снова закашляла. Незнакомая темнолицая сморщенная старуха отдирала кожу мочалкой. Откинув голову на край, я зажмурилась. Как же больно… уберите… пожалуйста… свет. Перед глазами снова поплыло. Лучше умереть. Или хотя бы уснуть.
Но ни того, ни другого мне не позволили, вытащив из ванны. В голове стало легче. Я пыталась сжаться в комок, чтобы не так болели внутренности. Это помогало.
– Да штой прямо! – рявкнула бабка шепеляво.
Вытянув руку, я попыталась оттолкнуть ее. Глазам было больно смотреть. Она дернула за руку, поднимая, но я вывернулась и изо всех сил толкнула ее от себя. Отойдя на шаг от незнакомки, я выставила физическую стенку. Сглотнула, понимая, что защиты от магии здесь нет. Закашлялась, оглядываясь. Ноги не слушались. Все тело крутило. Старуха подбоченилась, наблюдая за мной. Через четверть минуты я осела на скользкий пол, не в силах унять кашель.
– Обрафно ф низ хощешь? – кивнула она вопросительно.
Замотав головой, я подняла взгляд. Нет!
– Одефайся, – кивнула она на ворох зеленой ткани на мраморной лавке.
Я закрыла глаза, собираясь с силами, чтобы подняться. Встала. Пол и лавка шатались, как во хмелю. А потом поехали куда-то в сторону, перед глазами мелькнула темная фигура старухи в движении и все померкло.
Когда что-то невыносимо горячее переместилось по животу, я поняла что это чья-то ладонь. Открыла глаза, морщась. Надо мной стоял тот псионик, что сидел рядом в цинне тогда… месяц или жизнь назад. Обратив внимание на то, что я очнулась, он перевел взгляд на лицо. Я посмотрела вниз, на его руку. Она казалась