Зеркала. Юлия Артёмова

нормальный подарок, думает она. Единственный подарок, который хоть как-то затрагивает мои интересы. Снежинка собирается выйти наружу. Придется идти под колючей моросью. Хоть бы небо по-настоящему разревелось. Взгляд вскользь пробегает по отражению, она поправляет капюшон. Ее глаза гневно сверкают. В голове проносятся мысли об ущербных культурно-философских взглядах отца: что такое жизнь, как ее надо прожить… И даже то, что ее можно прожить правильно. Меня учит тот, кто в детстве отбирал деньги у слабых, а повзрослев, продолжает, прикрываясь табличкой «благотворительный фонд». Муравей учит осу, как правильно летать. Вместо мозгов на череп давит стопка купюр, извилины – цифры номиналов. Ушлёпок.

      Снежинка зажимает рот. Кажется, она произносит последнее слово вслух, и в следующий момент периферическое зрение ловит в зеркале след удивленных глаз. Ушлёпок, ушлёпок, ненавижу! Эти слова – лишь дым тех мыслей, которые запекают в гневе образ отца.

      Ее пальцы сжимают абонемент в библиотеку, единственный нормальный подарок. Развлекись, девочка, почитай книжечку. Пальцы сжимают листок еще сильнее, и повязка на запястье увлажняется от крови. Сука, звучит в голове. Снежинка вынимает руку из кармана, чувствуя тянущую боль. Порез снова открылся. Красное пятно затапливает белизну бинта.

      Гром раскатывается по небу с таким звуком, который обычно сопровождает огромные валуны, что катятся с гор. Порывом ветра доносит аромат озона. Она глубоко вдыхает его, стараясь ощутить на языке вкус наступающей грозы, подносит к лицу перебинтованное запястье: красный запах крови. И серый – грозы. Такой коллаж не возбуждает, не успокаивает, не раздражает, но задевает ту крохотную часть сознания, которая у творческих людей отвечает за вдохновение, а у обычных становится источником странного настроения, отстраненного от реальности.

      Снежинка останавливается перед массивной дверью и прокручивает внутри себя ленту с фрагментами реальности, которые касались ее взгляда: серый асфальт, черные ботинки. Разрастающиеся лужи? Холод, сырость. Дождь? Снежинка возвращается в сознание, и, действительно, идет сильный дождь, а пальцы на руках едва сгибаются от холода. Она поднимается по ступеням, а перед глазами, кажется, порхают красные мотыльки, пахнущие кровью. Запах озона остается снаружи. Внутри душно и неуютно.

      Долгая прогулка среди лабиринта стеллажей откладывается заметной тяжестью книг в руках. Она садится за один из столов, напротив высокого зеркала в старинной позолоченной раме; Тишина вокруг подобна воде. Малейший шорох волнует всю гладь огромными кругами.

      Снежинка никого здесь не знает, она никогда не встречала одних и тех же посетителей, чего не скажешь об остальных. Они все бывают тут чаще, в основном по необходимости. Лишь те, кому спешить уже некуда, коротают среди записанных истин пресные дни по собственной воле. Снежинка размышляет, каково это – обладать свободой приходить и уходить, когда хочется, а не когда