– А что такого интересного на улице ты высматриваешь в такую рань?
– Просто смотрю.
Мама начала варить кашу, и кухня заполнилась сладким запахом молока и риса. Мне нравится этот запах. Я даже как будто ощущаю этот запах у себя на языке. Интересно что вкус запаха каши, не такой, как сама каша. Запах больше напоминает мне сладкий взбитый крем для торта. Хотя я не так часто ем торты. Я вообще не особо люблю кушать. Мама меня за это постоянно бранит. Может еще и поэтому папа ушел от нас. Ведь у хороших девочек – хороший аппетит.
– Что тебе видно в окне? – помешивая молочную гущу в кастрюльке, спросила мама.
– Я вижу дорогу, скамейку, папин новый дом, тетю Веру…
Мама вдруг тяжело вздохнула, и я перестала перечислять.
– Эмма, папа ведь навещает тебя каждый выходные. Каждую субботу вы с ним видитесь. Зачем тебе постоянно смотреть на этот дом?
– Я смотрю не только на этот дом.
Мама на секунду перестала помешивать кашу, слегка запрокинула голову, быстро коснулась рукой своего носа, и снова сделала вид, что все хорошо. Хотя она и стояла ко мне спиной, я видела как она утерла слезы. Когда человек плачет от досады и боли, тогда не только слезы катятся из глаз, тогда все тело излучает короткие, но плотные волны. Но когда мама пытается сдержать слезы, как вот сейчас, тогда эти волны становятся даже осязаемыми. И я протянула руки, что бы их потрогать. Да, так и есть; волны, которые исходили от мамы в этот раз, были не то горячими, не то колючими. Но они быстро рассеивались, так что мне было не больно.
– Что ты делаешь? – спросила меня мама, увидев как я руками трогаю воздух.
– Ничего. – сказала я, и соврала.
Мне приходится врать. Потому что однажды когда я сказала ей правду, она на меня очень рассердилась. И хотя это было давно, я все равно помню. Это случилось, когда она пыталась водить меня в детский сад. Тогда я ей честно призналась, что у воспитательницы во рту черви, но мало того что мама их не увидела, так еще и меня отругала. Назвала меня выдумщицей. И хотя я тогда не знала, что означает это слово, все равно мне оно не понравилось. В детский сад меня мама больше не водит, но и я ей больше ничего не рассказываю. Не понимаю почему таких простых вещей она не замечает.
– Посмотри еще в окошко. – снова сказала она – Я сварю тебе какао и мы будем завтракать.
– Не хочу больше смотреть в окно – ответила я.
– Почему?
– Там уже люди начинают ходить.
Мама вдруг обернулась ко мне и снова начала приближаться. Запах сладкой каши тут же начал испаряться, а ее запах стал усиливаться. Я опустила лицо, а мама села на колени, и заглянула мне в глаза.
– Эмма, я знаю, что я была для тебя не самой хорошей мамой. – с сожалением сказала она, и тут же вокруг нее зароились миллионы точек, похожих на множество серых снежинок. – Нам всем было очень не просто. Эмма, ты уже не совсем маленькая,