Пухов помогает товарищам писать письма домой (не все из них грамотные), а когда приходит комиссар, он просит, чтобы его определили механиком на «Шаню», так как там не керосиновый мотор, а паровая машина. На «Шане» механиком турок (этот корабль Турция прислала России в подарок), и Пухова определяют к нему помощником. Корабль отправляется в путь. Вдали видны горы. «Глубокие времена дышали над этими горами – свидетели мужества природы, посредством которого она только и существовала. Эти вооруженные путники также были полны мужества и последней смелости, какие имела природа, вздымая горы и роя водоемы. Только потому красноармейцам, вооруженным иногда одними кулаками, и удавалось ловить в степях броневые автомобили врага и разоружать, окорачивая, воинские эшелоны белогвардейцев. Молодые, они строили себе новую страну для долгой будущей жизни, в неистовстве истребляя все, что не ладилось с их мечтой о счастье бедных людей, которому они были научены политруком. Они еще не знали ценности жизни, и поэтому им была неизвестна трусость – жалость потерять свое тело. Из детства они вышли в войну, не пережив ни любви, ни наслаждения мыслью, ни созерцания того неимоверного мира, где они находились. Они были неизвестны самим себе. Поэтому красноармейцы не имели в душе цепей, которые приковывали бы их внимание к своей личности. Поэтому они жили полной общей жизнью с природой и историей, – и история бежала в те годы, как паровоз, таща за собой на подъем всемирный груз нищеты, отчаяния и смиренной косности… Море покойно шуршало за бортом, храня неизвестные предметы в своих недрах. Но Пухов не глядел на море, – он в первый раз увидел настоящих людей. Вся прочая природа также от него отдалилась и стала скучной».
По пути в Крым на море начинается сильный шторм. Многие красноармейцы мучаются от морской болезни. Четыре военных крейсера белых окружают «Шаню», но она идет под врангелевским флагом, к тому же матросы сказали, что везут из Керчи в Феодосию рыбу. Белые удаляются.
«Красноармейцам море было незнакомо, и они не верили, что та стихия, от которой только тошнит, таит в себе смерть кораблей». Они пытаются вести себя браво, говорят, что винтовками отобьются от любого неприятеля даже на море.
«Марс», на котором размещается два десятка красноармейцев, догоняет «Шаню». Люди с «Марса» кричат, что на катере течь. С «Марса» доносится гармоника: «кто-то там наигрывал перед смертью, пугая все законы человеческого естества. Пухов это как раз явственно услышал и чему-то обрадовался в такой неурочный час. В затихшую секунду, когда «Марс» подскочил к «Шане», чистый голос, поверх криков, вторил чьей-то тамошней гармонике:
Мое яблочко
Несоленое,
В море Черное
Уроненное…
– Вот