Итак, «Орион» жил размеренной жизнью, подчиненной давно установившемуся ритму. В холле круглосуточно дежурили полицейские в штатском. Импозантный портье мгновенно оценивал вновь прибывших, записывал их имена в толстую книгу и вручал ключи от номеров. Билли нажимал кнопку лифта, и чемоданы и постояльцы разъезжались по этажам, чтобы исчезнуть в длинных коридорах «Ориона». Поролоновые ковры глушили шаги. Номерные с застывшими улыбками провожали приезжих джентльменов и дам до дверей их апартаментов.
А в холле сыщики впивались взглядом в новых постояльцев. На то была причина. Полиция пронюхала, что в «Орионе» остановился крупный спекулянт наркотиками. Подозрение пало на бывшего шаха одной восточной страны – Ахмеда Бен Аюза. За ним было установлено строгое наружное наблюдение. Сыщики следили за каждым шагом подшефного и за всеми теми, кто с ним общался, но пока безуспешно. Бывший шах исправно проводил ночи в клубе Вилли Кноуде, покупал амулеты у Эльвиры Гирнсбей, с которой состоял в любовной связи, и делал много разных других дел, к торговле наркотиками явно не имевших отношения.
Билли Соммэрсу не было дела до забот полиции. Мало волновали его и предвыборные речи папаши Фила, в которых последний ратовал за увеличение полицейского аппарата страны. Папаша Фил считал, что в современном мире существуют только две силы, способные поддерживать порядок в обществе. «Полиция и церковь, церковь и полиция», – любил повторять Филипп Домар и не только словом, но и делом способствовал укреплению авторитета этих двух институтов. Шеф полиции господин Мелтон мог бы порассказать о суммах таких пожертвований, которые значительно превышали рядовые благотворительные подачки. Но шеф полиции был скромным человеком и на эти темы предпочитал не распространяться. А газеты основное внимание уделяли религиозным устремлениям папаши Фила – Истинного Католика. Его фотографировали на воскресных проповедях в моменты, когда лицо папаши выражало максимум приближения к престолу Всевышнего. Его показывали широкой публике коленопреклоненным перед распятием в домашней часовенке или беседующим на темы морали со своим личным духовником.
У Билли Соммэрса личного духовника не было. Билли гонял кабину лифта вверх и вниз, возил монархов, генералов и коммивояжеров, а в свободное время писал