Я даже видел Бориса на танке. Правда, я стоял довольно далеко, большого Бориса видно было плохо, но зато знаете, что я увидел? Я увидел в людях надежду. Что их жизнь изменится. В тот момент слова свобода и демократия не были ругательными, тогда они пьянили нас всех. Только вот пьянили они не долго, а потом вся страна стала жить в каком-то угрюмом похмелье и похмелье это никак не проходит. Ушли бандиты, ушли дефолты, а похмелье от этой свободы, которую мы так толком и не попробовали, оно осталось. И нам всем активно внушают, что все что есть от этой свободы, это только долгое и мучительное похмелье. И теперь мы этой свободы уже и сами толи не хотим, толи боимся. Уже целое поколение выросло, которое кроме нынешней серости ничего и не видело, но я ведь помню, что в тогда, в девяносто первом мы хотели чего-то другого. Не того, что имеем сейчас и что, простите меня, имеет нас.
