Но я не хотел умирать. Я оказал ей сопротивление, и завязалась жестокая схватка. Нервы натянулись, кровь быстрее потекла в жилах, мозг трепетал, как моллюск в уксусе. Но, внезапно поняв, что мне не одолеть моего противника, я разжал руки, ничком упал на постель и больше не противился страшным объятиям.
На меня снизошел несказанный покой, сладостная дремота сковала члены, полная безмятежность овладела и телом и душой, уже столько лет не знавшими спасительного отдыха.
Конечно же это была смерть! Желание жить постепенно рассеялось, я перестал что-либо испытывать, чувствовать, думать. Сознание ушло, и пустоту, возникшую оттого, что разом исчезли все безымянные страдания, мучительные мысли, затаенные страхи, заполнило чувство благодатного погружения в бездну.
Проснувшись, я увидел, что жена сидит у моего изголовья и с тревогой глядит на меня.
– Что с тобой, друг мой? – спросила она.
– Я болен! – ответил я. – Но как приятно болеть!
– Да что ты говоришь! Значит, это что-то серьезное…
– Мне конец. Во всяком случае, я на это надеюсь.
– Избави Бог, чтобы ты нас оставил в беде! – воскликнула она. – В чужой стране, вдали от друзей, безо всяких средств к существованию, что с нами станется!
– Вы получите мою страховку, – сказал я, чтобы ее утешить. – Эго, конечно, немного, но хватит, чтобы вернуться домой.
Оказывается, она об этом забыла и продолжала, уже несколько успокоившись:
– Но, дорогой мой, надо что-то делать. Я пошлю за доктором.
– Нет. Я не хочу доктора!
– Почему?
– Потому что… Короче, не хочу.
Мы обменялись взглядами, в которых были все невысказанные слова.
– Я хочу умереть, – отрезал я. – Жизнь мне опротивела, прошлое кажется спутанным клубком, и я не чувствую в себе силы когда-либо его распутать. Пусть меня окутает мрак, и задернем занавес!
Однако мои излияния не тронули ее, она осталась