Ложный постулат нетерпимости предполагает, что человек должен всегда с готовностью признавать другие варианты «истины», даже если имеющиеся свидетельства ограничивают возможность человека в его выборе единственным вариантом. Зачем нам так поступать? Все это кажется совершенно неразумным, как говорят апологеты Норман Гейслер и Рон Брукс:
Конечно же, хорошо допускать вероятность того, что кто-то может быть не прав, но неправильно и всегда плохо придерживаться какого-то мнения вопреки опровергающим его свидетельствам. Кроме того, не следует принимать окончательного решения, не рассмотрев прежде без всякого предубеждения имеющиеся свидетельства… [Но] должны ли мы оставаться открытыми для других взглядов, если здравый смысл подсказывает, что истина заключается только в одном? Разве это не равнозначно другому заблуждению, когда наш разум закрыт для других мнений… Но что, если мировоззрение, возведенное в абсолют, и есть истина? Следует ли абсолютизировать открытость? В конце концов, открытость не может быть истиной в полном смысле слова, если человек не открыт для подлинной абсолютизации взглядов, когда опровергнуть их уже невозможно. Не следует путать открытость с легкомыслием. Нельзя оставаться открытым для второй альтернативы, если истина сокрыта в какой-то одной из них (Geisler, WSA, 259).
Нетерпимым и закрытым для истины можно назвать только такого человека, который перед лицом убедительных свидетельств в пользу христианства продолжает упорствовать и отказывается в него поверить.
6Б. Заблуждение № 6: «Мне трудно понять христианство умом»
Люди чаще всего отвергают Христа не разумом, но повинуясь решению своей воли. Это не столько «не могу», сколько «не хочу».
Я встречал многих, кто пытался оправдывать свое неверие, приводя осознанные и продуманные доводы, но мало кому (на самом деле, они наперечет) трудно воспринять Христа разумом. Можно найти бессчетное количество оправданий для себя и своих решений. Я безмерно уважаю людей, которые нашли время, чтобы исследовать утверждения Христа о Себе, после чего пришли к выводу, что не поверить в это невозможно. Мне понятен человек, знающий, почему он не верит (не верит в факты, не верит в исторические свидетельства), потому что я знаю, почему верю я (и с фактической, и с исторической точек зрения). Это позволяет нам иметь под собой твердую почву (хотя выводы у нас и разные).
У меня были причины желать, чтобы в этом мире не было смысла. Поэтому я