Мавританская Испания. Эпоха правления халифов. VI–XI века. Рейнхарт Дози

И Обайдаллах отправил своему командиру соответствующий приказ. Но хотя Хусейн отказался сдаться без условий, его не атаковали. Тогда Обайдаллах выслал другой отряд, которым командовал Шамир, отдав ему приказ отрубить курашиту голову и принять командование его отрядом, если тот будет упорствовать в своем бездействии. Но когда Шамир добрался до лагеря, курашит, больше не колеблясь, отдал приказ о наступлении. Тщетны были увещевания Хусейна: «Если вы верите в религию, основанную моим дедом, как вы сможете оправдать свои поступки в Судный день?» Не помогло и привязывание свитков Корана к копьям. По приказу Шамира его люди с мечами напали на Хусейна и зарубили его. По другой версии, он был пронзен стрелой. Почти все его спутники постарались продать свои жизни как можно дороже, но в конце концов пали на поле сражения. Это случилось 10 октября 680 года.

      Будущие поколения, даже склонные к сентиментальности относительно судьбы своих неудачливых предков и зачастую не обращающие внимания на соображения правосудия, национального мира и ужасов гражданской войны, не остановленной в самом начале, считали Хусейна жертвой жестокого преступления. Персидский фанатизм довершил картину: он изобразил святого вместо обычного авантюриста, спешившего навстречу гибели из-за странного заблуждения и безумного честолюбия. Подавляющее большинство современников видели его в ином свете: они считали его клятвопреступником, виновным в государственной измене – ведь он поклялся в верности Язиду при жизни Муавии и не сумел добиться успеха, реализовав свое право на халифат.

      Смерть Хусейна открыла путь другому претенденту, который был благоразумнее и по крайней мере в своих глазах способнее, чем его предшественник. Это Абдуллах, сын Зубайра. Он делал вид, что дружит с Хусейном, однако его истинные чувства были очевидны даже для Хусейна и его сторонников. «Успокойся, Ибн-Зубайр, – сказал Абдуллах ибн Аббас, распрощавшись с Хусейном, которого тщетно пытался убедить не идти в Куфу. – Для тебя, жаворонок, небеса открыты. Откладывай яйца, пой, чисть перышки – словом, делай то, что сердце пожелает. Хусейн ушел в Ирак, и весь Хиджаз твой». Тем не менее, хотя Ибн-Зубайр втайне принял титул халифа, как только уход Хусейна в Ирак освободил место, он изобразил глубочайшее потрясение и неизбывное горе, когда святого города достигли новости о трагедии. Он даже поспешил произнести патетический панегирик убитому. Абдуллах был прирожденным оратором. Он был необычайно красноречив, и никто не владел лучше него искусством сокрытия истинных чувств и демонстрации чувств притворных. Едва ли с ним мог кто-нибудь сравниться в умении скрывать пожирающую его жажду богатств и власти под правильными словами долга, добродетели, религии и благочестия. В этом заключался секрет его влияния. Теперь, когда Хусейн больше не стоял у него на пути, Абдуллах назвал его праведным халифом, всячески превознес его добродетели и благочестие и обрушил поток брани на предателей и бандитов – арабов Ирака.