с какою такою судьбой,
Что падаешь, водку лакая,
а всё же гордишься собой?
А собственно, кто ты такая,
когда, как последняя мразь,
пластмассою клипсов сверкая,
играть в самородок взялась?
А собственно, кто ты такая,
сомнительной славы раба,
по трусости рты затыкая
последним, кто верит в тебя?
А собственно, кто ты такая
и, собственно, кто я такой,
что вою, тебя попрекая,
к тебе прикандален тоской?
Разве я мог бы назвать Беллу мразью когда-нибудь?
Мне открывает дверь она,
но что такое с нею
и что за странный взгляд?
«Уж около пяти.
Не мог бы ты прийти еще позднее?» —
вот, это, конечно, Белла. А в том стихотворении, о России, там, может быть, что-то подсознательно перемешано.
Волков: Проскользнуло.
Евтушенко: Проскользнуло что-то, да… Вот один довольно мне близкий человек, с которым я часто вижусь по профессии, обвиняет меня до сих пор: «Зачем вы испортили ваше стихотворение?…» Это стихотворение «Ты спрашивала шепотом…». Потому что я сам себя обвинил за это! Я понял, что там было что-то неправильное, какой-то нюанс. А дело было в слове «жалкая»!
И как себя поставишь ты,
и как считать заставишь ты,
что там другая женщина
лежала ЖАЛКО шепчуще
и спрашивала шепотом:
«А что потом?
А что потом?»
Это неправда была! Потому что женщина, которая меня любит, не может быть жалкой. Это я был жалок, когда у нас с ней не случилось так, как мне хотелось. Это я был жалок! И я убрал это слово.
Волков: Я, кстати, хотел спросить, к кому обращено это стихотворение.
Евтушенко: Это Беллино. Это Белле. Хотя вдруг посвящения мне стали исчезать из ее собрания сочинений, но мы с ней не ссорились. Никогда не ссорились. Если даже кто-то и запрещал ей со мной видеться, она всегда через мою жену Машу передавала мне приветы. А на вторую мою свадьбу она вообще пришла с фартучком и помогала мне. И так всегда. Даже незадолго до смерти. Ее так хотели поссорить со мной, а она не позволила. Так что видите, я правильно почувствовал, когда убрал это слово. Да мне даже не важно, что это стало похуже поэтически. Я не мог просто это читать! Никогда она не была жалкой. Женщина, которая любит, никогда не бывает жалкой. Никогда!
Волков: У меня такое ощущение, что вы до сих пор влюблены в Ахмадулину.
Евтушенко: Я же говорил: я вообще не умею разлюблять.
Фестиваль молодежи и вербовка в КГБ
Волков: Я хотел спросить о Всемирном фестивале молодежи в Москве. Это было грандиозное событие. Я мечтал о том, чтобы из Риги каким-то образом добраться до Москвы. Но в Москву невозможно было въехать ниоткуда – всё было перекрыто. Никаких билетов ни на какой транспорт нельзя было купить. Продавались в киосках открытки