пол. Дядюшка, находившийся в служебном шкафу, едва не помер со страха и терпеливо слушал, что будет дальше, показывая знаками племяннику, чтоб тот не тушевался. А племянник и не думал тушеваться, поскольку уже во всю завёл свой маховик непотребства и обнажил чресла до решительного возбуждённого состояния. Но тут сама девица, пребывая в непробуждённом безмолвии и не открывая глаз, вдруг лихо запрыгнула верхом на срамной уд племянника, и принялась скакать и вертеться на нём до полного изнеможения, после чего, ошалело взбрыкнув, попыталась вылететь в распахнутое окно, развернув за спиной – к полной неожиданности племянника и дядюшки – огромные причудливые крылья, сравнимые с описаниями крыльев фантастической птицы-сирин. Племянник схватил в руку первое, что ему попалось, и зашвырнул им в девицу, намереваясь помешать ей улететь, а этим предметом оказался остро отточенный топор, который и перерубил девицу надвое. Обе части тела грохнулись на пол, испустив из себя множество крови и кишок, и ещё сонм каких-то неведомых гадов, очень недовольно шипящих и клацающих скособоченными зубами. Но племянник уже в те времена славился обострённой сообразительностью, и тут он не замедлил собрать всю кровь и кишки в кадку, а гадов повылавливал, укомплектовал и рассовал по клеткам. «Ну и что же тут случилось, любимый мой племянник? – попробовал поворчать дядюшка, вылезая из шкафа. – Зачем ты перерубил мою возможную жену пополам и лишил её внутренностей?.. До сих пор был я неженатый, а теперь и останусь неженатым до конца дней своих, поскольку на двух половинках жениться мне никто не позволит, а жениться на какой-нибудь одной половинке тоже бессмысленно.» – «Дядя. – говорит ему племянник. – Разлюбезный мой дядя, уж лучше бы тебе не о молодых девках помышлять, а о качественной работе по обслуживанию населения, но я своё дело знаю и доведу его до конца.» Тут он бежит домой, где достаёт из бабушкиного сундучка колдовскую целебную мазь, и возвращается в бойлерную. Здесь он вытребывает от дядюшки кристально чистой воды (запасы которой находились в огромных бутылях всё в том же надёжном шкафу), тщательно и дочиста обмывает этой водой обе половинки тела девушки, заполняет их кровью и кишками, складывает вместе, а под конец обмазывает колдовской мазью и обдувает для верности. И очень скоро обе половинки девушки срослись, и она встаёт на ноги, как ни в чём не бывало, и даже расправляет крылья за спиной, которыми она владела, кажется, исключительно силой ухищрённой магии, но не сразу бросается наутёк от похотливых мужиков, а спрашивает про гадов, населяющих некогда её внутренности. «Вот они – твои любимые гады, все до одного здесь, я их по бойлерной собирал битый час и в клетки посадил. – показал племянник. – А зачем тебе, милая девушка, столь мерзопакостные гады? Разве не приятней содержать своё тело и нервные волокна головного мозга, не подпуская к ним всяческую дрянь?» – «Не нами наша суть заведена. –
