«В 1937 году – рассказывает О. С. Высоцкая, – Чкаловым, Беляковым и Байдуковым был совершен перелет в Америку. После того, как они вернулись в Москву, телевидение решило их показать.
…Беляков и Байдуков к тому времени были уже на студии и соответственно, как и я, уже загримированы. Чкалов же еще не приехал. И когда, наконец, он вошел в гримерную (у него была такая манера держать голову слегка опущенной, так, что его знаменитый чуб свисал, немного закрывая глаза), меня подвели к нему с тем, чтобы познакомить… Я подаю ему руку, он поднимает голову – и вдруг я вижу, что у него совершенно стеклянеют глаза от ужаса. Я никогда не могла себе представить, чтобы у человека легендарной храбрости мог отразиться такой ужас на лице… «Валерий Павлович, не пугайтесь, вы сейчас тоже такой будете». А он в ответ так испуганно: «Ни в коем случае!» Конечно, потом ему объяснили, что техника телевидения на сегодняшний день иначе не может показывать человеческое лицо. И он, естественно, согласился загримироваться».23
Ольга Высоцкая отмечает, что курьезы с цветом её преследовали постоянно.
И вот еще один занятный случай. Приводя его в своих воспоминаниях, родоначальница профессии ТВ-диктора делает оговорку, что в ту пору она и её коллеги по Всесоюзному радио привлекались к выступлениям в кадре по мере необходимости и выполняли просьбы телевизионщиков с ощущением, что идет просто какая-то игра, забавный эксперимент. «Мы знали, что нас видит очень ограниченное число людей, и ощущение было такое, будто вообще нас никто не видит, кроме тех, кто находился за стеклянной перегородкой аппаратной». Однако…
«Дело было так, – продолжает О. С. Высоцкая. – В то время, когда я начинала пробовать себя в этой области, я была очень активной и азартной спортсменкой. И вот нас с Вадимом Синявским, который потом стал известным буквально во всём мире спортивным комментатором, попросили в порядке эксперимента провести показательный урок гимнастики. Это немного не соответствовало моей дикторской работе, но я согласилась… Он был ведущим, а я – исполняющей. У меня был роскошный спортивный костюм красного цвета. Я надела его и очень добросовестно проделала все упражнения, которые комментировал Синявский. Мы остались очень довольны, тем более, что опять-таки были убеждены в том, что кроме тех людей, которые стоят за стеклом, никто этого не видел. Каково же было мое состояние, когда он мне через некоторое время сказал: „А ты знаешь, что пришли письма о нашем уроке гимнастики? И изумлённые телезрители спрашивают, почему женщина была без костюма“. Оказывается, красный цвет на экране того времени воспринимался как телесный, и создавалось полное впечатление, что костюма нет».
Подобное пришлось