Анжела взялась за ручку входной двери и, открыв дверь, остановилась на пороге.
– Я нахожусь в Германии впервые в своей жизни, – Анжела вышла из аудитории и, прикрыв за собой дверь, отправилась на поиски аудитории номер семь.
– 2
Едва закончилась лекция по философии, как фрау Хильда пулей вылетела из аудитории и почти бегом отправилась в кабинет ректора Берлинского университета. Уже находясь в приемной, она, не обращая внимания на секретаршу, возопила, летя стрелой в кабинет ректора.
– Хельмут! Хе-е-ельму-ут! Это невозможно!
Она влетела в кабинет и, закрыв за собой дверь, возбужденно заговорила:
– Хельмут, мне нужно срочно с тобой поговорить. Она особенная. Это шедевр. Её нужно обязательно познакомить с нашей Луизой. Она приехала из богом забытого Иркутска в Германию впервые в жизни и…
– Хильда! – ректор Берлинского университета, высокий худощавый мужчина, впервые в жизни видел свою жену в таком возбужденном состоянии.
– Он поднялся и вышел из-за письменного стола.
– Хильда, остановись на минуту. Сядь и успокойся.
Преподавательница философии плюхнулась в кресло, пытаясь привести в порядок свои разбушевавшиеся мысли. Хельмут подошел к жене и стал поглаживать её волосы:
– Всё? Успокоилась? – мягко спросил он, – так что там у тебя?
Хильда немного помолчала, не зная, с чего начать и, в конце концов, заговорила:
– Хельмут, к нам на три недели приехала группа русских студентов. Одна из них, девушка по имени Ушакова Анжела, приехавшая впервые в жизни в Германию, говорит по-немецки лучше, чем наша дочь Луиза. Но дело даже не в этом, – Хильда поднялась и, прильнув к мужу, заглянула ему в глаза, – Хельмут, ты прекрасно знаешь в каком ужасном депрессионном состоянии находится наша дочь. Куда мы только не обращались за последние два года, но всё тщетно. Пока что её спасает только музыка. Так вот, Хельмут, я убеждена на все сто процентов, что эта Ушакова, девушка чрезвычайно умная и уверенная в себе, это наше спасение. Только она вытащит нашу Луизу из того болота, в котором та находится. Их нужно обязательно познакомить. Нашу дочь и эту Анжелу.
Хельмут снова вернулся за письменный стол и сел. Он прекрасно понимал, что Хильда скорее всего преувеличивает и просто, как и любая мать, уцепилась за эту мысль как утопающий за соломинку, однако, с другой стороны, альтернативы никакой не было. Луиза училась в консерватории по классу фортепиано и музыка, которой она отдавалась с всей страстью, была единственным, что привязывало молодую девушку к жизни, а если говорить точнее – удерживало её от самоубийства. Луиза увядала, полностью замкнувшись в себе, и ни доктора, ни педагоги, ни родители, не могли понять причину её внезапной депрессии, которая началась около двух лет назад.
– Хорошо, Хильда, –