Несколько лет назад, когда «Машина» еще состояла при Росконцерте, какое-то тогдашнее начальство настоятельно порекомендовало Макару написать к готовящемуся юбилею по случаю победы над ФРГ пламенную песню.
Он потом сам рассказывал, что честно пытался, ничего не вышло: очень трудно писать по приказу, да еще о том чего сам не пережил. Самое интересное, что месяца через три песня все-таки была написана, но получилась оно САМА. И какая песня! «Я не видел войны – я родился значительно позже…» – одна из самых честных и лучших. Года три она украшала концерт, в общем-то, рок-музыки, и ни один растрепанный фан не крикнул в это время: «Поворот» давай».
Шикарную песню Андрей написал и для документального фильма о фронтовых кинооператорах, тоже пропустив ее по-настоящему через себя – так уж он работает. Прозрачные, чистые образы – каждый раз думаешь: как же это я сам не додумался?
И чем проще и доходчивей была песня, тем с более парадоксальной страстью народ бросался ее толковать. Конечно, было это во время информационного голода и застоя, сказывалась жажда свежего воздуха, и, когда его не было, люди пытались его придумать.
……………………………………………………………………………………………………..
Шел Андрей Макаревич как-то по улице во время дождя. Небо серенькое, дождик тоже какой-то ненастоящий, настроение – так себе. В общем, довольно неважно все. Придумалась песенка о том, что вот, мол, – дождик, небо – серенькое, все – так себе.
Не песенка, а баловство, разминка ума. Она и не игралась практически, а народ все равно узнал.
Это было время, когда «Машину» с удовольствием, достойным лучшего применения, долбали все кому не лень. Только что прогремела ураганная статья «Рагу из синей птицы», подписанная целой дюжиной сибирских деятелей культуры, больше половины из которых, как потом выяснилось, на тех концертах в Красноярске вообще не бывали, а просто выполняли чье-то указание. Не хочется даже кратко пересказывать: отвращение охватывает. В общем, статья плохая. Помещение редакции «Комсомолки», напечатавшей этот пасквиль, было завалено злобными ответными письмами в защиту группы.
В очередной раз «Машина» обрела мученический венец и статус борца за свободу. Уже тогда говорили, что песни Макаревича даже не двусмысленные, а «трехсмысленные». И тут появляется песня про дождик…
Народ не обманешь! И ежу понятно – песня про Сталина.
– Про какого Сталина, про Хрущева! – кричали другие. Третьи молчали, снисходительно улыбаясь: чего с дураками спорить. Ведь совершенно ясно: песня про Брежнева.
Ожидавшиеся после выступления «Комсомольской правды» ужасающие репрессии не последовали, что-то там у них не сработало, налаженный механизм засбоил, но зато группу стали душить худсоветами.
Почти перед каждой поездкой или незначительным обновлением