Служит обстоятельно, не торопясь. Охранную вахту несет с явной пользой для себя. Немногие из его коллег-службистов способны столь пристально направить свое внимание и так сконцентрироваться, чтобы 40 часов кряду высидеть в мягком кресле, с тупой покорностью уставившись в экран зомбоящика. Смотрит абсолютно все подряд, отрываясь от познавательного процесса лишь для того, чтобы выкурить сигарету, две, три, четыре, пять, десять. Курит одну за другой, на круг выходит – пачки три в сутки. И от столь чрезмерного и постоянного вдыхания в себя никотинового дыма, слегка разбавленного кислородом, его лицо приобрело землистый, зеленовато-мертвенный оттенок пересохших табачных листьев. Одним словом, переживает Ворчун от самого никотинового сердца за все, что зрит в прямоугольнике корейского телеприемника. Вседушно болеет за героев и антигерооев, за грешников и праведников, за бомжей и президентов, за бандитов и ментов, за зверей, птиц, за протухшую кильку в томате, за лукоморья без дубов зеленых, за реки с нефтяными берегами, а также за всех ныне живущих и в бозе почивших. А вот жена ушла. Один сычует, коротая свои допенсионные годочки в охранниках богадельни – все при хорошем, да и нужном обществу, деле. А что? Жрет как в санатории, 4 раза в день, буханку хлеба халявную домой притащит – все в радость, покупать не нужно, деньги тратить. А вокруг старые, дряхлые бесполые существа, словно тени смертные, туда-сюда передвигаются, хоть и древности с клюками, но все же души живые. И обращаются к нему за нехитрой помощью, ну, лампочку там ввернуть, раковину или унитаз починить, гвоздик в стеночку вбить, бесплатную пенсионерскую газетку персонально отложить. А он, преисполненный важности, горделивый, весь в черном охранном облачении с нашивками и шевронами, сидит как старый ворон на заборе и, когда нужно, машет крыльями и каркает – единственный представитель петушиной власти в этом омертвевшем курятнике, и название ему – ОХРАННИК.
Скулит, ноет, брюзжит, жалуется всему люду охранному, что порой вне основного графика неожиданно призывают послужить на другом объекте, оставшемся без пригляда по причине невыхода на работу очередного запойного хроника или взбалмошной матроны-охранницы. Но внутри… безудержное ликование и всеобъемлющая гордость от переполняющего чувства собственной супернужности и мегасоциальной значимости!
Обыкновенный пузан. Персонаж для массовки.
ШТАБИСТ.
Перевалил рубеж 65 лет. Седовласый полуинтеллигентный очкарик с отвисшими брылями и осанкой потрепанного павлина. Эдакий воняющий начальничек до мозга костей. В совдеповском прошлом – армейская штабная крыса со всеми присущими этому образу атавистическими проявлениями. Поучать новичков – любимейшее