Запоздалое появление Дилан вызвало пристальный взгляд. Как только она села, сквозь шум в классе раздался визгливый голос училки:
– Дилан. Куртка.
Кто придумал, что ученики должны быть вежливы с учителями, но не наоборот? – подумала Дилан.
– Я замерзла. На улице такой холод.
И здесь тоже, – это она не стала добавлять.
– Мне все равно. Сними куртку.
Дилан хотела воспротивиться, но это было бесполезно. Кроме того, недовольство привлечет к ней внимание, а она, как правило, старалась его избегать. Вздохнув, она повоевала с дешевой молнией и скинула с себя куртку. Взглянула вниз, и страхи подтвердились. Промокшая блузка просвечивала, и темно-синий лифчик под ней сверкал как маяк. Дилан ссутулилась, задаваясь вопросом, как долго сможет оставаться невидимой.
Ответ пришел через сорок пять секунд.
Естественно, все началось с девчонок. Где-то слева раздалось хихиканье.
– Что? Что такое? – прорезался сквозь них ехидный голос Дэвида Доув Макмиллана.
Дилан уверенно смотрела вперед на доску, но нетрудно было представить Шерил и ее свиту, улыбающихся и показывающих в ее сторону пальцами с накрашенными ногтями. Доув был настолько глуп, что лишь через несколько секунд осознает, что они показывают на нее, а без подсказки размером с кувалду никогда не поймет, в чем соль. Шерил окажет ему эту услугу, проговорив одними губами: «Зацени ее лифчик», или, может, сделает подходящий непристойный жест. В этом классе язык жестов соответствует уровню парней-идиотов.
– Ха! – Еще один мысленный образ: слюна, смешанная с Irn-Bru, падающая на парту; этот придурок наконец врубился. – Ха, Дилан, я вижу твои сиськи!
Дилан съежилась и сползла ниже, а хихиканье переросло в открытое веселье.
С тех пор как уехала Кэти, в этой школе никто не производил впечатление человека одного с Дилан вида. Все они были стадом баранов с другой планеты. Парни носили спортивные костюмы, слушали хип-хоп и проводили вечера в скейт-парке. Но не катались на скейте, а портили площадки и пили алкоголь, какой смогли достать. Девочки еще хуже. От пяти слоев косметики их лица казались неестественно загорелого цвета, а язвительные, визгливые голоса словно пришли из американских подростковых драм. Двенадцать флаконов лака для волос, чтобы соответствовать «образу», видимо, превратили их мозги в кашу, потому что поговорить они могли исключительно на тему загара, отвратительной поп-музыки или – что тревожило больше всего – кто из парней в поддельных найках привлекательнее остальных. Конечно, были и другие ученики, но они, как правило, держались тихо, чтобы не стать мишенью толпы.
Кэти