В Крылатое добираемся в сумерки.
Большое село посреди степи, продуваемое со всех сторон. Домики из кирпича. Кое-где деревянные, финские. Утопают в садах. Главная улица хорошо освещена. Как везде – центральная площадь, обрамленная двухэтажными домами.
Одинокий пес поднялся с крыльца конторы совхоза, вяло шевеля хвостом.
Прощаюсь с водителем, чтобы попасть под опеку участкового инспектора.
Евгений Линев – молодой парень, с умным, внимательным лицом. Совершенно непохожим на те, которые канонизированы в фильмах.
Участковый проводил меня в дом для приезжих. Пристройка к зданию конторы. Сторож, Савелий Фомич, сам открыл чистенькую, теплую комнату с двумя койками.
– Вы будете жить один, товарищ следователь, – поспешил заверить Линев.
– Верно, – подтвердил сторож. – Вон там у нас санузел, умывальник. Рядом – кухонька. Газу, правда, в баллонах нету. Никак не сменяют…
– Ничего, обойдусь. Столовая есть?
– А как же! – ответил Савелий Фомич.
– Но сейчас поздно, закрыто. – Линев посмотрел на ручные часы.
– Это точно, – сказал сторож. – Деревня. С курями спать ложатся. А чаек у меня готов. На плиточке. С устатку не мешает, а?
– Не мешает, – сказал я. – Спасибо.
Участковый инспектор спросил:
– Я вам нужен, товарищ следователь?
– На сегодня нет. Благодарю за хлопоты…
Он пожал плечами:
– Какие там хлопоты. Служба. – И, откозыряв, ушел.
– К молодой жене. Секретарша директора, – подмигнул сторож. – Две недели, как свадьбу сыграли… За-ради нее и напросился сюда из района.
– А прежний?
– Тю-тю. Подался далече… Перевели.
«Жаль, – подумал я. – Одним помощником, знающим село и его обитателей, меньше…»
Сторож, прежде чем сходить за чаем, почесал затылок.
– Не знаю, понравится ли вам моя заварка… С мятой. По-стариковски. Для суставов полезно.
– Понравится. Моя мать тоже любила заваривать с мятой.
– Могу и чистого. Индийский у меня.
– Давайте с мятой.
Савелий Фомич принес маленький чайничек с запаянным носиком. Поставил на стол.
– Стаканы в тумбочке. – Он собрался деликатно ретироваться.
– Присаживайтесь. Вдвоем веселее.
Он подумал, потоптался. Подсел к столу.
Я нарезал краковской колбасы (что делали бы без нее командированные?).
Старик от угощения отказался. Прихлебывал из стакана, макая в чай кусочек рафинада.
Говорить о деле я с ним не собирался. Но старику не терпелось выложить московскому следователю свои соображения.
– Да, – вздохнул сторож, – в старое время девки от любви на себя руки накладывали. Если парень на другую заглядывался. Теперь проще на все смотрят. Телевизор с толку сбивает. Что ни картина, обязательно самый главный герой в другую влюбляется. А жена, значица, ему не хороша. Или наоборот, бабе мужик