Для И. А. Зиновьева ПКБ представляла собой политический проект, имевший целью не допустить в персидскую армию британских инструкторов и вообще ограничить английское влияние на шаха. В этом смысле задача русской военной миссии должна была сводиться к внешнему обучению «казаков» так, чтобы их подготовкой оставался доволен персидский правитель. Полноценное обучение военному делу не предполагалось (в этом российские дипломаты были солидарны со многими военными деятелями империи). Соответственно и роль русских инструкторов должна была быть подчиненной, пассивной и сводиться к простому обучению азам военной подготовки на европейский манер. А. И. Домонтович, в силу незнания внешнеполитических планов, в которые посланник его не посвящал, рассматривал ПКБ с профессиональной точки зрения, как военно-политический проект. В своем донесении И. А. Зиновьев был отчасти прав. Военный атташе – это уже не наемный инструктор, а официальный представитель государства. Если бы реформирование даже части иранской армии возглавило лицо с официальными полномочиями от России, с дипломатической точки зрения это могло бы вызвать осложнения. Англичане смогли бы потребовать на паритетной основе создать в иранской армии должность и для собственного военного представителя. Кроме того, такое положение могло дать повод британской стороне обоснованно обвинять русских, что они хотят превратить Иран и его армию в своих сателлитов.
В случае с А. И. Домонтовичем, как нам представляется, важную роль также сыграл личностный фактор. Успехи офицера подняли его авторитет в глазах шаха. «Домонтович стал ведущим участником правящего круга», – верно отметил Ф. Казем-заде[400]. Это не могло не задеть И. А. Зиновьева. «Реформист, жаждущий повышения в должности, он честолюбив, любит дворцовые церемонии. Но хорошо знает своё дело. С ним трудно иметь личные отношения», – характеризовал его российский дипломат М.А. Хитрово, отмечая также излишнюю гордость посланника[401]. «У нашего Зиновьева страсть к власти, – писал