Занятие, похоже, не очень привлекательное.
«Совсем не привлекательное».
Тогда почему вы это употребляли в таких обстоятельствах?
«Потому что зависим был. На “Анонимных алкоголиках”, на терапии и в рехабе тебе говорят, что при рецидиве ты начинаешь там, где бросил, и набираешь еще. Точно это у меня и было. В 1995 и 1996 году было нечто изумительно-гедонистическое, такое не вернешь – сексуальность и полная оторванность. Много адских ночей, но также просто полный отрыв, моему телу и мозгу нужны только секс, наркотики, рок-н-ролл и место, куда надеешься вернуться когда-нибудь. Так что, думаю, я просто хотел воссоздать то время. Но получилось неважно. Не справился вообще. Уже кишка тонка на все на это. Грустно, встаешь на тот путь – это как написать самому себе записку самоубийцы. Я тогда не понимал, но все разваливается моментально: искажается реальность, твои ощущения, когда надо остановиться, и тут уже начинается настоящая зависимость, по-серьезному. Да, вот в таком месте я побывал… Я бы сказал – умирал медленно, но умирал-то я быстро. Левая рука немеет – обычное дело. Один поклонник дал мне «Сероквель» – это вроде от шизофрении таблетки или типа того. И в любом случае тяжелая смесь кокаина с этими таблетками обеспечила мне «приход» в худшем смысле. Ноги не слушались. В ванной я упал, ударился о футляр выключателя бровью, сорвал его и типа валялся потом на полу в луже собственной крови. Так и лежал. Но хотя бы свет включил – это плюс, так что мог видеть, что вокруг».
Это заставило вас задуматься над тем, что вообще с вами происходит?
«Я уже до такой точки дошел, где все равно – жив ты или мертв. Это не самое здравое место. Мягко говоря. Но просто зависимость и все, что я принимал, довели меня до того, что мне было уже плевать».
Так думали ли вы, что вы в опасности?
«Ага. Понимал, что в дерьме».
И о чем думали?
«Думал: помираю, но это меня не волнует».
Грустная мысль.
«Да вообще кошмарная. Я, понимаешь, в очень-очень темных местах оказался. Самых, наверное, мрачных, куда только можно добраться. Если есть какие-то уровни там – то снова их посетить я не хочу».
А почему вам было все равно?
«Я думаю, что зависимость уничтожает саму способность к неравнодушному отношению. Собственно, поэтому так много народу умирает, будучи наркозависимыми. У меня лично была самая гигантская апатия в жизни».
А дни как строились?
«Днем я приходил в себя после того, что было ночью».
А ночи?
«Ну снова шлялся и все делал, что обычно».
А остальное время?
«А не было никакого остального времени. Все – только это».
Странно, но единственное, что не употреблял Роб даже в самые плохие времена, – выпивка.
Одна из причин, как он вспоминает – если он честен сам с собой – чистое тщеславие.
«Выпивка, – утверждает он, – делает меня гигантом».
Возможно,