В противовес холостяцкому легкомыслию соседей, которым, похоже, было совершенно наплевать на уют, спальня Джейми была убрана в соответствии с одной главной мыслью: чтобы о ней подумала Светлана, русская девушка, подававшая напитки в «Вентворте», если бы вошла сюда в один из воображаемых вечеров, когда Джейми набрался смелости пригласить ее в гости. Все было тщательно спланировано и продумано: компьютер создавал впечатление того, что хозяин идет в ногу со временем. Плакаты с Дэвидом Боуи и Трентом Резнором в сетчатых чулках говорили об открытости взглядов хозяина. Стойка с сотнями компакт-дисков и шкаф, доверху набитый старым винилом, выражали широту его вкусов и культурного кругозора. Цветы в горшках говорили о единстве с природой. Горный велосипед в углу – о его любви к спорту. Искусственный персидский ковер на полу характеризовал его как человека, умудренного опытом. Аквариум говорил о его способности к спокойным размышлениям и гуманном отношении к животным. Свисавший с потолка талисман «ловец снов» – о его духовности. Небольшой синтезатор с клавишами – о его творческих задатках. Каждый предмет походил на перо в павлиньем хвосте, призванный привлечь и поразить.
Вернувшись домой той ночью, Джейми, как и каждую ночь, тщательно осмотрел всю обстановку и убедился, что все на своих местах, что никто из соседей или бродячих торчков не украл ни один из ключевых предметов интерьера. Он с тоской поглядел на синтезатор, раздумывая, не поставить ли его на более заметное место, и в сотый раз решил оставить все как есть. Он поправил ковер, чтобы тот лежал параллельно половицам, медленно обошел свое гнездо, оценивая его критическим взглядом, и вздохнул, довольный тем, что все в порядке.
Он снял брюки, в кармане которых лежал бархатный кисет, и задумался над тем, за сколько он мог бы продать его содержимое, если там действительно был кокаин – недостатка в покупателях, ошивавшихся вокруг и внутри дома, не будет. Пока что он оставил кисет на прежнем месте и направился наверх, чтобы принять душ. Дом являл собой жалкое зрелище. Туалет выглядел так, словно кто-то бросил в унитаз гранату и спустил воду. Кто-то слопал продуктов на двадцать долларов из запасов Джейми, пока тот был на работе, и даже не удосужился выбросить обертки. В гостиной на диване неподвижно лежал какой-то бледный наркоман, скорее всего, дружок одного из соседей Джейми – вроде бы, Маршалла. Джейми ретировался обратно к себе по лестнице, внезапно почувствовав какую-то подавленность. Это совсем не та жизнь, к которой его готовило американское телевидение. Никаких тебе свадеб в финале романтических комедий, никаких тебе женских университетских клубов с веселыми проделками и девчонками в мокрых футболках. Лишь неоплаченные счета да грязная посуда в мойке.
В комнате Дэвид Боуи – в широких клешах, мотыляющихся вокруг щиколоток – глядел на него с постера взглядом папаши-андрогина. Джейми рухнул на кровать, поставил будильник и вдруг замер: надо ведь сначала взглянуть на бархатный кисет, нет? Он вытащил