– Его можно убить! – с жаром шептал Макс с нездоровым блеском в глазах. За минувший год он сильно изменился: похудел, осунулся, отпустил модную сейчас бороду, но она лишь придавала ему зловещий вид. Который еще более усугублялся дешевыми китайскими шмотками. – Я провел в этой долбаной тайге полгода, облазил все окрестности, достал до полусмерти всех тамошних шаманов, колдунов и прочих шарлатанов всяких малых и коренных народностей! Со мной долго никто не хотел разговаривать, но я все-таки добился своего! Мы не первые, кто попал в руки к этому монстру, были и другие, много, это чудовище живет в долине Оюнсу тысячи лет, все, как в легенде! Он убивает всех, кто приходит в долину зимой, но некоторые спасались, потому что имели оружие против него!
– Какой монстр?! – Марина почувствовала, как ее начинает бить нервная дрожь и тщательно утапливаемые в глубинах сознания страхи начинают выползать наружу. – Какое чудовище?! Какое оружие, Макс?! Что ты несешь?! Не было никакого монстра, нас опоила наркотиками банда убийц-психопатов, их всех поймали и уничтожили вместе с подручными! Ты болен! Тебе нужен врач!
– Так ты ничего не знаешь? – Возбужденный тон Макса мгновенно стих и сменился на настороженный. – Тебе ничего не рассказали?
Он неуверенно замолчал, и в его глазах явственно читалась мысль, а надо ли продолжать этот разговор. Макс окинул кафе полным подозрения взглядом и молча достал из кармана денежную купюру, собираясь расплатиться за кофе и уходить. Эта неожиданная его реакция заставила Марину остаться, и она, желая любой ценой избавиться от поджидающих ее в темноте жутких галлюцинаций, попросила Макса объяснить, что происходит. На свою голову, блин. Лучше бы уехала домой!
– Не было никакой банды психопатов, – теперь Макс говорил тихо и как-то слишком спокойно, что только усиливало медленно заполняющий ее страх. – Сразу после того, как мы вернулись в Москву, меня заперли в каком-то ФСБ-шном НИИ не то криминалистики, не то чего-то еще. Я так и не узнал ни названия, ни точного местоположения, меня везли туда и оттуда в автобусе без окон. В палате, где я провел полгода, окон тоже не было…
Он зло поморщился, как-то агрессивно выдыхая, но продолжил все так же тихо:
– Сначала они хотели все повесить на меня. Требовали признания, допрашивали по двадцать два часа в сутки, кололи какую-то гадость, чтобы развязать язык. Через несколько дней в долину Оюнсу отправилась следственная бригада, пять человек вроде… В Хабаровске им придали еще местных силовиков. Бригада добралась до долины, сообщила о прибытии на место и больше на связь не выходила. Через неделю кого-то из местных отправили к ним, выяснить, в чем дело. Местные вернулись и сообщили, что никого в долине не нашли. Ни следователей, ни их вещей, ни транспорта – никаких следов. Военные, которым принадлежит тамошняя запретная зона, никого не видели и ничего не знают. Заявили, что с тех пор, как долину вывели из ведения Министерства обороны, они там не появляются,