А ведь действительно, другие группы десантировали раньше нас, простым парашютным способом на острова. Скорее всего, десантировали на ограниченную площадку с малой высоты. Припоминаю, что краем глаза видел купола. По-моему, были «Д-1-5У», у них раскрытие, скорее всего, было на чехол, самое то на малую высоту. Ну и, естественно, рампа, воздух одной температуры, потом уход на высоту, резкое похолодание и все такое. Надо всем из группы сказать. Не дай бог вернемся не все, пусть остальные расскажут.
– Я слышал, – вклинился Кузнец, – все принял к сведению.
– Однако Ару поменяю, еще подумаю, пусть кок чаю сделает, – отозвался Иван и, вынырнув с другой стороны палатки, подполз к рулевому Бахраджи.
– Командир, чай надо допивать, термос давай топить не будем, он хороший, китайский – мне его на двадцать третье мои дэвушки-поварихи подарили со столовой в Ереване.
Ну вот еще один! Один трубку с табаком протащил, другой – термос. Пронос на борт самолета фляжки с коньяком я сам прикрывал, ну а термос-то как? Интересно, вытащит ли Ковалев из рюкзака шмат с салом, луковицу и бутылочку самогона. Прости меня, дедушка Ленин и дорогой Леонид Ильич, но я, наверное, сейчас поступлю недостойно советского командира. Потому что… да потому что… Кузнец крикнул Бахраджи:
– Ара-джан! Достань сальце с хлебушком! Сам знаешь где…
Группа называется! Два коммуниста, два ударника социалистического труда и третий – моряк, комсомолец, старшина. Если вернемся, по агентурной подготовке всем пары в журнал боевой подготовки группы забахаю. А может, и не забахаю, все-таки ловкость и смекалку наши разведчики должны развивать самостоятельно, без всяких понуканий. Так говорит наш командир отряда подполковник Корабельников! Умный мужик, быть ему генералом. А мне, скорее всего, нет. Командиры групп на большой войне живут от одного до пяти выходов. Редкие везунчики выбиваются в командиры рот. С первого выхода я выкарабкался еле жив. Приду со второго, выполнив задачу, значит, стану командиром роты.
Ара подал мне пластиковую кружку с надписью по борту US NAVY, парящую ароматным чаем, и бутерброд – точно такой же, каким закусывали в самолете, только гораздо больших размеров и с вкраплениями чеснока в шмате сала.
– Кушай, командир, чай пей, думай.
– Хороший чай. Спасибо, Ашот! Эх, я вот кофе люблю больше, чем чай.
– Ай, какой я кофе варил у себя в Ереване! В турочке медной, мелко, как порошок, молотый, с корицей, с перчиком, – начал рассказывать Бахраджи, причмокивая губами и одновременно прихлебывая чай.
– Меня в училище приучили – еще на первом курсе на стажировке в САВО. У нас тогда полковник Хуссейн, нынешний госсекретарь компартии Ирака, начальником стажировки был. Правда, месяц всего, его потом отозвали к себе на родину. Так вот, приедет он на верблюде на дневку группы в пустыне, посмотрит, оценит, объяснит, что как…
– Товарищ