Забыв о собственном достатке
На возмутителей порядка
Восстанет чист и правомерн
На этих словах воспоминания о похоронах милиционера и заканчиваются, потому что более сказать о нем уже нечего.
Врач допивает чай до дна одним весьма впечатляющим глотком, словно это не чай вовсе, а дорогой армянский коньяк, затем решительно возвращается к столу, распахивает медицинскую карту, делает в ней несколько записей так называемой врачебной скорописью, более напоминающей энигматическое блуждание шариковой ручки в поле желтоватого оттенка бумаги, затем поднимает взгляд на Дмитрия Александровича и произносит:
– Давайте все-таки подведем итог нашей встрече.
– С удовольствием.
– Все это время я общался с очень интересным собеседником, которого отличает неординарный ум и совершенно уникальный взгляд на мир. Не вижу в ваших речах и поступках ничего предосудительного и имеющего отношение к нашему ведомству. Ваше нахождение здесь, безусловно, является ошибкой. Посему прошу вас немедленно покинуть больницу, а все необходимые бумаги будут выданы вам незамедлительно.
Дмитрий Александрович благодарит врача и выходит на лестницу, вдыхает здесь крепчайший запах карболки, а руки его тут же и прекращают движение, холодеют, намертво вцепившись в перила.
Так он стоит какое-то время в задумчивости.
Затем начинает спускаться на первый этаж корпуса, где направляется в регистратуру.
Тут Дмитрий Александрович слышит прелюбопытный разговор, который происходит между гардеробщицей и электриком, восходящим по лестнице-стремянке к потолку для замены перегоревшей лампочки.
– Вот скажи, Сергей Михалыч, какая вода святее – Крещенская или Богоявленская?
– Озадачила, так озадачила, – усмехается электрик и упирается руками в потолок, как в небо, совершенно уподобившись при этом сыну Иапета и Климены, брату Прометея, Эпимея и Менетия – Атланту, – думаю, что Богоявленская.
– А вот и нет, Крещенская! Это мне наш поп Сергеев сказал.
– Так и сказал? – доносится откуда-то сверху.
– Да, так и сказал – знай, раба Божия Надежда, Крещенская вода святее, потому что она называется Великая Агиасма!
– Не знал, – Сергей Михалыч держит в руках перегоревшую лампу, потом начинает ее трясти, дабы убедиться в том, что нить накаливания оторвалась от электродов. Так и есть – оторвалась и дребезжит.
– Вот видишь, не знал, а теперь будешь знать, – не унимается гардеробщица.
– А что там еще тебе твой поп Сергеев сказал? – электрик извлекает из кармана новую лампу и, ласково поглаживая ее, вставляет в патрон. Начинает аккуратно завинчивать.
– Он сказал, что Крещенскую воду надо пить натощак, а также сказал, что, обмакнув в ней марлю, можно этой марлей протирать глаза перед сном, и они никогда не будут слезиться.
– Вот оно что, – электрик вновь упирается руками в потолок, – а у меня после того, когда я подолгу