– Угум-с… – солидно кивнул купчина. – Сделаем в лучшем виде.
Я проследил за тем, как он занял место около двери, и тихонечко переполз к жене адвоката.
– Дора Ипатьевна. Тут такое дело. Надо бы покричать. Жалобно, испуганно, чтобы часовой зашел внутрь.
– Что вы себе… – пискнул козлобородый, но увидев ствол пистолета перед носом, опять заткнулся.
Матрона мгновение промедлила, внимательно заглянула мне в глаза и кивнула.
– По сигналу… – я обаятельно ей улыбнулся, переместился на свое место, приготовился взять на прицел дверь и жестом дал команду начинать.
Дама гулко прокашлялась, помассировала себе горло и, глубоко вздохнув, запричитала неожиданно густым басом:
– Ой-ой, помира-а-аю!!! Пама-а-агите, люди добрые! В грудях дави-и-ит. Ж-жеть, мочи прям нет. Ой-ей, помира-а-аю… Дайте воды, водички-и-и дайте…
В ее голосе было столько жути и страданий, что даже я проникся. Видимо, постовой гармонист тоже, потому что уже через секунд он влетел в кают-компанию и, воинственно потрясая своим винтарем, заорал:
– А ну заткнись, курва старая…
На слове «старая» фраза закончилась, потому что купец с размаху шваркнул парня по темечку кулаком. Сверху вниз, как молотом.
Постовой утробно хрюкнул и с жутким грохотом рухнул на пол.
Я про себя зло выматерился и метнулся к двери. Вот же… Тебе бы быков на бойне глушить, а не часовых снимать. Громила хренов…
К счастью, в коридоре никто так и не появился. Я уступил место Александру Николаевичу, уже вооружившемуся древней винтовкой системы Бердана № 2[2], и быстро обшмонал постового.
У него, помимо винтаря, еще нашелся длинный мясницкий тесак и тяжелый как топор «смит-вессон», той самой, «русской»[3] модели.
– Это мой, – тихо сказал капитан. – Отобрали, сволочи.
– Вы в состоянии помочь нам? – я переломил револьвер, проверил патроны в каморах барабана и закрыл его опять.
Моряк поморщился и отрицательно мотнул головой. Да, тут не поспоришь, отделали его на славу. Едва дышит, наверное, ребра поломаны, да и лицо всмятку, опухло так, что глаза в щелочки превратились.
– Я помогу, – с готовностью вызвался второй помощник. – Вебер Илья Ипполитович. Стрелять обучен.
Я немного поколебался, перерезал ему путы на руках и сунул «смит-вессон» рукояткой вперед. Морда решительная, в глазах злость, вроде как должен справиться.
– Вы как? – я глянул на матросов.
– Поможем… – ответил самый пожилой из них, лысый как яйцо худой мужик в измазанном маслом рваном тельнике. Остальные молча закивали. Особого желания у них на лицах не светилось, но и на том ладно.
– Хорошо, держи, – я предал лысому тесак. – И освободи всех. Илья Ипполитович, ваша с матросами задача охранять женщин и детей. До тех пор, пока мы не вернемся. Забаррикадируйтесь здесь и ждите.
– А если вы не вернетесь? – с