Кто из сестёр для них «она»?
Здесь умолкают все укоры —
Ведь две мы. Ваша ль то вина?
– Прошёл он! – Кто из них? Который?
К обоим каждая нежна.
Здесь умолкают все укоры, —
Вас двое. Наша ль то вина?
Сёстры очень переживали недоразумение, случившееся с «чародеем»: Эллис, завсегдатай дома Цветаевых, вырезал несколько страниц из книг читальни Румянцевского музея (директором которого был И. В. Цветаев!). Позднее версию злоупотребления отбросили, дело обошлось без суда, но Лев Львович перестал бывать в их доме…
Марина была тогда в Париже и узнала об этом скандале от Анастасии. В письме к Андрею Белому Эллис писал: «Вчера вдруг получаю письмо из Парижа от старшей дочери Цветаева, Маруси, моей большой поклонницы. Она всё узнала от Аси… Маруся мне пишет, что она, веря в меня и не требуя никаких доказательств, считает своей обязанностью сделать всё, чтобы меня спасти…» (А. Белый «Между двух революций». – М., Х.Л., 1990.)
«И можно всё простить за плачущий сонет!» – написала Марина в стихотворении «Бывшему Чародею»:
Свободный и один, вдали от тёмных рамок,
Вы вновь вернётесь к нам с богатою ладьёй,
И из воздушных строк возникнет стройный замок,
И ахнет тот, кто смел поэту быть судьёй!
Кто-то объяснял произошедшее рассеянностью Эллиса, кто-то искал более глубокие причины. Анри Труайя, автор серии «Русские биографии», высказывает в своей книге гипотезу, что Иван Владимирович сам спровоцировал это преступление, чтобы положить конец близости Эллиса с Мариной и Анастасией (А. Труайя, «Марина Цветаева», «Эксмо», 2003). Хотя исследователи больше доверяют «Воспоминаниям», в которых Анастасия Ивановна пишет: «…Что папа жалует Эллиса – зналось: увидев его, он что-нибудь говорил доброе и шёл снова вниз по тёмной лестнице…». В главе «Сказочник. Возвращение папы из Каира. Выпускной вечер» приводятся отрывки из поэмы Марины «Чародей» (на 4-х страницах!). Итак, 1909 год в жизни сестёр можно было назвать годом Эллиса, следующий – годом Нилендера. А в 1911 году они обе встретят своих будущих супругов: Ася – на катке – Бориса Трухачёва, Марина – в Коктебеле – Сергея Эфрона.
Может быть, и в Финляндии, куда Анастасия поедет со своим юным мужем, вспомнится ей стихотворение Эллиса, которое так и называется – «В Финляндии»:
Долго с тобой мы на шхерах сидели,
Слушая шелест волны.
В даль бесприветную долго смотрели,
Смутной тревогой полны…
О, если бы могли представить себе счастливые тогда сёстры Цветаевы, какие тревоги и трудности готовит им судьба…
Глава 4. Сын Андрей. 20-е годы. «Московский звонарь»
Врач Валентина Ивановна Шишкина, которая в 1957 году окончила медицинский институт и начала работать в Павлодаре участковым терапевтом, вспоминает, как в тот год к ней на приём зашли двое: маленькая сухонькая бабушка и симпатичный мужчина лет пятидесяти, интеллигентного вида. В этом не было ничего удивительного – нередко взрослые дети приводят к врачу престарелых родителей… Но оказалось – на-оборот.