– А что станет делать во время этого сражения аколит Всебесцветного Ордена? – дрожащим от ярости голосом осведомилась Сежес. – Отсиживаться в обозе, притворяясь, что он «внимает голосу Нерга»?
Аколит с притворным смирением развёл руками.
– Я не владею ни мечом, ни копьём, ни щитом, досточтимая Сежес. От меня будет мало толку в первой линии легионов. Для общего успеха каждому надлежит исполнить свой долг. Мой заключается в том, чтобы и впрямь «слышать голос» моего Ордена. И, естественно, извещать об услышанном моего повелителя, выздоровлению которого я не перестаю радоваться.
Сежес криво улыбалась, и весь вид её, казалось, говорил: мол, знаю я цену твоей радости.
Император задумался. В словах чародейки Лива имелся свой резон. Если Древние Силы и впрямь опоздают к сражению – то как его легионы выстоят против катящегося на них живого моря?
– Проконсула ко мне, найдите, живо! Всех легионных легатов – срочно! – отрывисто бросил Император.
Конечно, они неплохо врылись в землю на этом рубеже, но, в конце концов, рвы и палисады можно выкопать и возвести заново. Легионерам не привыкать.
– Мой Император! – настала очередь нергианца умолять и кланяться. – Я ручаюсь всем, что у меня есть, и полностью предаю себя в ваши руки. Помощь будет. Её просто не может не быть!..
Однако правитель Мельина уже его не слушал.
– Передать мой приказ – немедля снимаемся с лагеря! Не мешкать ни минуты! Не меш…
– Пропустите! Пропустите! – раздались вопли со стороны частокола.
– Гонец, мой повелитель, – побледнела Сежес.
– Они начали атаку. – У Императора вырвался самый настоящий рык раненого зверя. – Словно услыхали, проклятые… Нергианец! Вызывай своих, слушай Нерг или вообще, что хочешь, но чтобы ответил мне, где обещанная подмога! Кер-Тинор! Оставь с ним пяток лучших бойцов.
Вольный молча кивнул, глаза его зло сощурились. Император не позавидовал бы адепту Нерга, вздумай тот хотя бы дёрнуться.
– Не спускать с него глаз. Ни на миг не отворачиваться. Руки его чтобы были постоянно на виду, – давал Император последние указания.
– Я никуда не собираюсь бежать, мой повелитель, – с благородной грустью заявил нергианец, демонстрируя глубокую оскорблённость недоверием. – Но, если так будет угодно моему повелителю…
– Твоему повелителю, – Император не скрывал сарказма, – угодно, чтобы ты расшибся тут в лепёшку, принёс сам себя в жертву, но привёл бы, мрак и тьма, обещанную нам подмогу!
– Я сделаю всё, что в моих силах, – поклонился аколит всебесцветных.
Однако поклонился он недостаточно быстро, чтобы правитель Мельина не успел заметить сверкнувшее в глазах злое торжество.
Несколько