Но сначала надо было отыскать братишку. Насколько я знала, этим вечером и ночью проводились только приватные мероприятия. Но как найти то, где находился Августин? И как самой не повторить предыдущую ночь? Нет, результатом я осталась довольна, но мне не по нраву была потерянная память. Отправить Жанну на поиски брата я тоже не могла – слишком она красива. Не красивей меня, конечно, но для дворянина под хмелем любая молоденькая служанка – совершенство, при этом были гарантии, что после не возникнет претензий, как от неё, так и от влиятельных родственников. И тогда, если Жанну перехватят, я не дождусь ни братишки, ни камеристки.
Ведь даже половины молодёжи во дворце не знала. Увы, мне не дали насладиться обширным общением со знатью. Сосланные в монастырь девушки не всегда охотно шли на контакт. Большинство из них либо смирялось с навязанным браком, набравшись благоразумия от Одноликого, либо становились добросовестными послушницами, а впоследствии и монахинями. Другие же прибывали туда по собственному побуждению и на довольно короткий срок. В общем, подруг у меня там так и не нашлось. Благо, что братишка каждый месяц приезжал проведать меня. Он же по большей части и рассказывал о том, что происходило за его стенами. Конечно, я благоразумно молчала о том, что уже через полгода монастырской жизни покидала территорию моего заточения. И часто не одна. Но где они сейчас, леди – источники ценной информации? Эх!
Облачившись в лёгкое синее платье, что днём посчитали бы совсем неприличным из-за отсутствия даже видимого наличия корсета, я уже собиралась отправиться на поиски братишки, как ко мне заявилась матушка. Еле успела накинуть огромную шаль, чтобы прикрыть свою «распущенность», как любила выражаться родительница. Войдя, матушка внимательно осмотрела помещение, а потом и меня.
– Александрин, ты куда-то собралась? – верно оценила мой вид.
– Да, – не стала скрывать. – Я хотела поговорить с Августином.
– О чём? – усаживаясь, поинтересовалась матушка.
– Матушка, при всем моём уважении, разговор касается только меня и Августина, – ответила резче, чем хотелось бы.
Но родительница лишь невежливо усмехнулась. И это так непохоже на неё, что на мгновение я испугалась – не подменили ли мне матушку? Взглядом я попросила Жанну удалиться, несмотря на все страхи. Чувствовала, что матушка знает нечто важное для меня. И вряд ли она расскажет об этом при служанке.
Когда мы остались одни, я присела к матушке и сделала то, чего не совершала последние лет семнадцать – обняла. Этот порыв даже для меня остался непонятым. Возможно, так подействовала долгая разлука. Но мне казалось, было что-то ещё, пока неизвестное.
– Прости меня, мама, – прошептала ей.
И пусть потом пожалею об этом, не ошибался лишь тот, кто не делал ничего. А ведь я, несмотря ни на что, любила свою матушку. Может, меньше, чем надо бы, но… как умела. И, вообще, мне уже