Первый русский святой – князь Владимир. Наконец, историки нам предлагают карикатурную фигуру Владимира Красное Солнышко. Мать его – какая-то ключница из далеких северных земель, наложница; воспитывали его тоже вдали от столицы и не по-княжески, прав на престол он не имел абсолютно никаких, восемь лет насаждал язычество Перуна, бога экзекутора (это все равно, что сейчас объявить управление по тюрьмам самым главным ведомством современной России, и пытаться заставить население наслаждаться его идеологией), и, так и не наладив контакта со жрецами, ввел на Руси христианство. Был жутким бабником и алкоголиком, но стал Красным Солнышком и святым, на Руси просиявшим.
Общий итог и позиция историков. Картина получается не просто безрадостная, но откровенно отталкивающая. Недаром Салтыков-Щедрин на ее основе создал резко сатирическую «Историю одного города». Вопиющий кретинизм историографии великого государства, как государства дебилов, живущих на болотах и в дремучих лесах, ставящих свои неукрепленные столицы на доступных всем врагам местах, призывающих умных европейцев владеть и княжить на неустроенные земли, не имеющих ни элементарного письма, ни даже собственного имени, и объявляющих пропойцу и бабника, принявшего наихудший вариант реформ собственной религии, а потом заимствовавшего чужую религию, святым, – это не просто надругательство над здравым смыслом, это спланированная идеологическая диверсия. Выражаясь современным сленгом, Русь первых веков существования ее как государства, просто «опустили». Чтобы русскому человеку не было радостно оттого, что он живет в великой стране с замечательной историей, что его предки были умными и знающими людьми, что у них учились иностранцы. Наши историки умалчивают, что, когда князь Святослав прибыл на переговоры к императору Византии, который часами выдерживал в своей приемной князей и королей иных государств перед аудиенцией, на этот раз все было наоборот: он сидел в лодке в одежде обычного дружинника, а перед ним навытяжку стоял одетый самым торжественным