Из «улова» Сашка себе не взял ничего; Колька всё закопал у себя во дворе с надеждой воспользоваться «добычей» при удобном случае.
Затем Роткин предложил, ради озорства, залезть в правление колхоза. Там стоял двадцатилитровый бидон с мёдом. Роткин придумал спрятать бидон где-нибудь, назло председателю, который недолюбливал Кольку. Роткин умел убеждать, и Сашка согласился. Бидон закопали в кустах. В результате выпала Сашке «романтика» длиной в восемь лет. В семнадцать лет он совершил свой «приключенческий» поступок; пока шло следствие, исполнилось ему восемнадцать.
И вместо армии, что в те времена действительно считалось почётной обязанностью, «засудили» Сашку.
Сколько позора пришлось пережить матери, отцу, родне, а особенно – самому Сашке.
«Чёрный ворон» привёз его к правлению колхоза как особо опасного преступника: ну как же – похититель социалистической собственности.
Опять вся деревня сбежалась.
Многим не верилось, что это сделал Сашка, замечательный парень! Но большинство склонялось в сторону осуждения и считало его чуть ли не «врагом народа».
Старшая сестра, красивая двадцатилетняя девушка, кричала ему через стенку «чёрного ворона», что «дома всё хорошо, все здоровы», спрашивала, как он? Но не слышали они друг друга через жуткую броню машины.
Позднее, через много лет, оба вспоминали о пережитых чувствах и… плакали, как тогда, в тот трагический день.
А душераздирающая сцена около пруда, куда подогнал водитель своего «воронка», чтобы помыть его…
Рядом был отчий дом Сашки. Мать, обезумевшая от горя, подбежала к водителю:
– Сынок! Открой! Дай взглянуть на кровинушку мою!
Шофёр был неумолим:
– Не положено, мамаша!
Мать рухнула перед ним, вцепилась ему в ноги:
– Сынок! Милый! Очень тебя прошу!
Шофёр сглотнул ком, подкативший к горлу:
– Не положено… попадёт мне…
И уехал, так и не помыв машины. Мать долго лежала на земле, вцепившись руками в траву и стонала.
А Сашка? Сашка чувствовал, что находится рядом с домом. Ему даже «послышался» знакомый запах жареной картошки (хотя в доме толком не питались уже несколько недель).
Да! Грехи наши тяжки…
Позже в сельском клубе (вероятно, «для острастки» местного населения) был показательный суд.
Сашка сидел на скамейке, на сцене, растерянный, улыбающийся, похудевший, по-прежнему красивый и… хороший. Он был рад, что видел родные знакомые лица, и был мужественен, потому что в эти минуты он страдал и горько плакал… но никто не видел этих слёз… кроме матери.
…Долго ещё ей придётся ходить по деревне с опущенной головой и тяжким грузом на сердце, пока постепенно не утихнет недобрая память людей…
Влюблённый адвокат
«Вляпался»