– Ну что, где орешек?
– А вот зде… – попытался указать принц, но я перехватил его руку и молча ткнул пальцем в правую скорлупку.
– Эй, друг, ты сам не играешь, так и другим не мешай! – возмутился наперсточник. – Ты куда показывал, друг?
– Да сюда и показывал, – моментально сообразил принц. – Ты, Олег, правильно угадал.
Катала неохотно поднял правую скорлупку и оттуда выкатился орешек. Я-то заметил, как четырехрукий сделал вид, что кладет орех под центральную скорлупу, а потом незаметно передвинул его направо. Мои глаза слишком остры для такого дешевого жулика.
– Любишь ты себя, патрон, – хмыкнул Рабан.
– Сколько у нас, Сигизмунд? – поинтересовался я.
– Пятьдесят.
«Рабан, по здешним ценам полтинник – это много или мало?»
– Нормально. За пару черепков можно съесть тарелку супа, за три – купить бутылку вина. Плохонького, правда…
– Тогда хватит. Пошли.
– Эй, везунок, а отыграться? – громко возмутился жулик. – Некрасиво так – выиграл, и сбегать!
Его подельник, все еще болтающийся поблизости, поддержал его утвердительным мычанием.
– Угу. Отыграться? Хорошо, как скажешь. Последний раз, уи? На все.
Я высыпал перед ним горсть глиняных монет. Конечно, их было гораздо меньше пятидесяти, так как все они были разного достоинства. Самые маленькие, с ноготь – украшены чем-то вроде перевернутой запятой. Местная единичка, если я что-то понимаю. Самые большие, с пол-ладони – «S» в зеркальном отображении. Это, похоже, десятка.
– Раз-два-три, где орешек? – хитро глянул на меня катала. Похоже, он ничуть не сомневался, что уж на этот раз обдурил меня знатно. – Давай, зоркий глаз!
Действительно, я умудрился проглядеть тот момент, когда этот жулик перепрятал искомый предмет. Острое зрение – еще не все, ловкость рук может обмануть даже такой глаз, как мой. Но у меня в запасе было еще и направление, а этот орешек я уже видел. Следовательно, мог найти его даже на другом конце планеты.
– Вот здесь, – я обвиняюще указал на поясной кошель наперсточника.
У того забегали глазки. На мордочке проступил явный испуг – мошенников не любят даже в цивилизованном мире двадцать первого века.
Здесь же его скорее всего будут попросту бить. Может быть, даже камнями.
– Эй, зоркий глаз, что ты такое говоришь? – неестественно рассмеялся обезьян. – Откуда он тут-то возьмется? Вот же он!
Четырехрукий с торжествующим жестом поднял левую скорлупу. Орешек спокойненько лежал под ней. Но на сей раз я успел заметить, как он его туда подсунул.
– Выходит, я проиграл? – подчеркнуто спокойно уточнил я. – Что ж, бывает… Бывают всякие случаи. Вот, например, один мой знакомый тоже так на жизнь зарабатывал – в скорлупку играл. И все бы ничего, да вдруг однажды раз, и помер. И с чего бы это? Порезался,