Эта манера сохранилась у Ельцина до конца его работы. Я припомнил то давнее бюро горкома на Совете безопасности в 1995 году. После террористического акта басаевцев в Буденновске Борис Николаевич снимал с должностей на этом заседании министра внутренних дел В.Ф. Ерина, представителя Президента в Чечне Н.Д. Егорова, главу администрации Ставрополья Кузнецова и песочил их знакомым мне уничижительным, барским тоном. К Кузнецову я особой симпатии не испытывал, но тут мне стало обидно за человека: его-то вообще не за что было с таким позором снимать.
В КГБ нам внушали, что охраняемые лица – особые: они идеальны и любые поступки совершают во благо народа. Конечно, они такие же люди, как и все. А некоторые даже гораздо хуже. Как-то с одним таким «идеальным» человеком я гулял. Точнее, он гулял, а я его охранял. Встретились мы первый раз в жизни, поздоровались и побрели на небольшом расстоянии друг от друга по дорожкам живописной территории. И вдруг мой подопечный с громким звуком начинает выпускать газы. Мне стало неудобно, я готов был сквозь землю провалиться… А «идеальному» человеку – хоть бы хны, он, видимо, только с коллегами по Политбюро так не «общался», стеснялся.
Постепенно в моем сознании произошла трансформация – святость при восприятии высокопоставленных партийных товарищей улетучилась, а увидел я людей не самых умных, не самых талантливых, а порой даже и маловоспитанных. Но к Ельцину эти наблюдения не относились – он тогда заметно отличался от остальных коммунистических деятелей.
Борис Николаевич вел себя со мной строго, но корректно. Всегда, вплоть до отставки, обращался ко мне только на «вы». Правда, в исключительных случаях, после тяжелого застолья, мог случайно перейти на «ты». Тогда он произносил таким проникновенным голосом: «Саша!», что сердце мое сжималось.
Александром Васильевичем он стал называть меня года через три после знакомства. А сначала – только Александр. Во время первой нашей беседы он так и сказал:
– Хорошо, я вас буду звать Александром.
Напарника моего звал Виктором, а Кожухова – только по имени и отчеству. По возрасту я был самым младшим в этой команде, потому нос не задирал, но и в обиду себя не давал.
Сначала работа в МГК показалась мне скучноватой. Привезешь шефа на работу и сидишь. Поручения он давал мне в первые месяцы редко, зато потом их стало даже многовато. Вечером, как правило, в кабинет к Ельцину заходил Юрий Федорович, они общались в комнате отдыха, а потом уже я с Борисом Николаевичем уезжал домой.
Практически каждый день мы ездили на какое-нибудь мероприятие. Иногда совершали несколько визитов в день – на стройку, завод или в институт… В тот момент я начал замечать у Бориса Николаевича черты, которых прежде у партийных боссов