Когда поезд медленно остановился, почти упершись трубой паровоза в белое с желтым железнодорожно-готическое двухэтажное строение вокзала, солдаты и мешочники из первых вагонов устремились вперед и буквально смели депутацию, которая пришла встречать коллег.
Лишь когда толпа схлынула, большевик Чугунов, знавший Ленина по школе в Лонжюмо, отыскал Владимира Ильича, окруженного товарищами по путешествию.
Он начал совать ему в руки картонную книжечку, и Ульянов, не сообразив, отталкивал книжечку, полагая, что от него требуют автограф.
– Разрешите! – закричал Чугунов, так что люди вокруг замолчали. – Разрешите вам, товарищ Ульянов, вручить партийный билет Выборгской организации нашей партии под номером шестьсот! Шестьсот! – повторил он. – Шестьсот, – словно эта цифра имела магическое значение.
В зале вокзала, куда ввалились шумной, веселой, гудящей толпой приезжие, было пусто. У дверей уже стояли караулы. Некоторые из эмигрантов почувствовали холодок в груди – это было похоже на арест.
Но из небольшой группы людей в центре плохо освещенного зала отделился господин в черном пальто с бархатным воротником. Он снял котелок и пошел навстречу приехавшим.
– Я рад приветствовать возвращение на родину наших признанных борцов за свободу! – хрипло воскликнул он. В речи оратора чувствовался кавказский акцент.
Речь председателя Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов грузинского социалиста Чхеидзе была короткой и соответствовала моменту. Ленин, который не выносил Чхеидзе со времен партийного раскола, вертел головой, отмечая все мелочи, столь привычные уже петроградцам, но новые, на его цепкий взгляд. И то, что караул был вооружен и хорошо одет, но без погон, и то, что женщины в Петрограде следят за европейской модой, и то, как осунулся и постарел Чхеидзе…
– Что там, на площади? – обернулся Ленин к Чугунову. – Вы собрали людей?
– Там несколько сотен человек.
– Говорить буду я.
– Но не все пришли встречать вас, – ответил наивный Чугунов, который не сделает карьеры в партии и государстве. – Здесь же сам Мартов!
Ленин покосился на Мартова, который уже мотал седеющей гривой, ожидая, когда сможет достойно и красиво ответить на приветствие Чхеидзе.
– Спасибо! – громко сказал Ульянов, как только Чхеидзе закончил речь. Он протянул ему руку. – Еще раз спасибо.
Торжество Мартова было скомкано. И еще более скомкано, когда Ленин сказал:
– Дела партийные и советские никуда не денутся. А нас ждет народ.
Он показал вперед, на арку, ведущую из вокзала на площадь.
Это было совершенно не по-товарищески по отношению к Чхеидзе, который поздно вечером, не жалея своего времени, приехал встречать эмигрантов, это было не по-товарищески по отношению к остальным