Вместо мира – черно-серая хмарь. Не соврал пират…
Раньше Копылов не подозревал, что такое беспомощность; теперь испытал на собственной шкуре. Здоровый, ясно мыслящий, он оказался слабее ребенка. Без картинки мир разом стал враждебным, а полученные в ходе жизни навыки – бесполезными. Да, Вадим мог бы обездвижить охрану, заставить пилота или водителя (в зависимости от того, на земле они или в воздухе) сменить курс, но для всего требовалось зрение. Куда бить, как сосчитать охрану, где приборная доска, черт возьми, какого цвета кожа у соседа – всего этого Копылов не знал. Найти напарника? Вариант, но вряд ли кто-то захочет управлять слепым. Копылов представил, как носит удары, следуя инструкциям помощника, и рассмеялся. Даже в воображении выглядело нелепо, неуклюже.
– Чему радуешься? Нас не в круиз везут.
Не в круиз, Вадим знал это без чужих подсказок. На смену нервному смеху пришла злость, и Копылов со всей силы ударил по полу, надеясь никого не задеть. Нужно было хоть как-то выпустить пар. Он не привык к слабости, не привык покоряться судьбе! Вадим вскочил, но десятки рук, шипя, усадили его обратно.
– Что ты, нельзя! Они накажут, – послышалось со всех сторон.
В руки Копылова ткнула фляга.
– Тут протеиновый коктейль. Нас напоили, а ты спал.
Голос высокий, нежный – выходит, заботу проявила женщина. Мерзавцы, они везли всех скопом, будто скот. Ничего, Вадим свыкнется с новым положением… Хотелось кричать. Свыкнется, как же! Хватит себя обманывать, он калека, без операции или специальных очков с трудом различает тени, а все туда же – собрался воевать.
«Да, собрался, – мысленно заскрежетал зубами Вадим, – и выйду из игры победителем».
Немного успокоившись, Копылов тянул из фляги коктейль и пытался освоить чувства, которым прежде не уделял должного внимания: слух, обоняние и осязание. В прежние столетия слепые обходились без микросхем в мозге. Выходит, можно частично компенсировать отсутствие зрения, нужна только практика. Итак, фляга, можно начать с нее. Вадим должен мысленно нарисовать ее облик, все в мельчайших подробностях, только черно-белое. Она квадратная. Ударяешь – звук глухой, значит, не металл, полимер. У горлышка вмятина, на донышке вдавленный треугольник. Фляга явно старая, видавшая виды. Промышленного производства или кустарная?
Он теперь слеп, беспомощнее ребенка. Слепой инвалид.
Вадим заскрежетал зубами, отгоняя пораженческие мысли, и снова сосредоточился на фляге. Он обязан выжить, а жалость к себе сводит шансы к нулю. Зрение может потом вернуться, а вот другого шанса сбежать уже не представится. В суматохе рынка рабов все возможно, после – нет.
Хлебнув еще коктейля, Копылов поблагодарил женщину и описал флягу. Он хотел проверить, где ошибся и что упустил.
– Зачем тебе? – недоуменно переспросила незнакомка, когда Вадим попросил подтвердить или опровергнуть его умозаключения.
– Надо.
Он не собирался вдаваться в подробности.