– Увы, Михаил Васильевич, – Кузьмич состроил скорбную мину на лице, – не отличались. За что неоднократно получали нагоняй и от митрополита, и от царя-батюшки. В церкви-то вас с Алексеем Ивановичем можно было видеть лишь по большим праздникам.
– А почему царевич меня Холодом называл?
– Так это ваши приятели вас промеж собой нарекли «Князь Холод» или просто «Холод», вы ж хозяин Холодного Удела!
Вон оно как, ну, Холод так Холод. Мне без разницы. А вот то, что поход на утреннее богослужение действительно нетипичный для Алексея поступок, означает, что мой приятель всерьез опасается чужих ушей. Следовательно, есть шанс завтра разговорить его и немного прояснить ситуацию. А то как-то всё непонятно, неправильно. Если уж государь Иван Шестой считает меня за члена семьи, то почему дошло дело до ссылки? И почему друзья какого-то там Воротынского имеют наглость покушаться на мою жизнь? Может, ссылка как раз была попыткой убрать меня из столицы, отправить подальше от чьих-то длинных рук? Хм, возможно. На севере людей мало, все чужаки видны, как на ладони, подобраться ко мне было трудно. Но всё же подобрались. Однажды целая засада была из бывших сослуживцев графа Воротынского, а второй раз тот самый Сахно прибыл по мою душу, да Игнат с солдатами его втайне от меня спровадил из Белогорска – это я узнал от своего денщика уже по пути в подвалы Сыскного приказа.
Версия неплохая, правда, непонятно, как учитывать преодоленную ныне чахоточность князя Бодрова? Я так понял, что болезнь зашла далеко и никакие доктора уже не в силах были помочь. Так, может, меня умирать отослали с глаз долой, чтобы настроение не портил? Ух, всё! Голова раскалывается от обилия вопросов, на которые она не в состоянии дать ответ. Спать!
7
Вопреки ожиданиям, спал я из рук вон плохо. Поначалу-то удалось провалиться в сон, который, казалось, может оборваться только ожидаемым утренним пришествием царевича Алешки. Но нет, посреди ночи я проснулся от жуткого холода. На дворе стояла глубокая осень, во дворце было холодно и сыро, но не до такой степени, чтобы стучать зубами под двумя одеялами. Тем более что мерзляком никогда не был. Да и очаг слуги затопили еще до моего возвращения с допроса, так что стена, общая для спальни, кабинета и гостиной, уже успела неплохо прогреться. Тем не менее, меня била крупная дрожь – все-таки накрыл меня нервный срыв! Ну, а как вы хотели? Чужой мир, чужое время, дуэли, допросы, дворцовые интриги. За что это все мне? Я не лидер, не герой, не чудо-инженер, лихо начинающий воплощать в жизнь давно изобретенные в своем мире полезные вещи. А мне бы просто выжить…
Еще вот интересно то, что в книгах почти всегда при переселении в чужое тело «попаданцу» достается бонусом память прежнего владельца, а у меня и здесь глухо, как в танке. Как я ни старался, как ни напрягал память, никаких знаний настоящего Бодрова в ней не всплывало, вот ни капельки!
И тело мне досталось самое обыкновенное, да еще с плохой кредитной историей и изрядно подмоченной