И всяк норовит получить сундук самоцветов за медный хольдарк! Эти кретины просто не желают понимать, что волшебник, способный исполнить любое желание, не станет сидеть в грязной мансарде и колдовать на заказ!
В дверь громко постучали. В глазах Джиданны загорелась надежда – вот если б клиент!.. Быть может, опять у мессира Анни разыгралась подагра? Один из немногих ее постоянных посетителей, он платит довольно щедро.
Увы, это оказался не мессир Анни. И вообще не клиент. То были соседи снизу – сумасшедшая старуха и ее сын, огромного роста детина. С визгом и воплями старуха принялась обвинять Джиданну, что та насылает на нее проклятия сквозь пол. В очередной раз.
Чокнутая бабка стабильно заявлялась дважды в луну. Каждый раз орала и брызгала слюной, каждый раз называла Джиданну ведьмой и угрожала заявить в Инквизиторий.
Джиданна выслушивала молча, с холодной отстраненностью. В прошлом году, когда это только началось, она еще пыталась протестовать, оправдываться, попробовала даже пригрозить… но в результате старуха лишь уверилась в своих подозрениях. Теперь она каждый раз заявлялась с сыном. Тот из-за этого откровенно страдал, но мать свою очень любил, а потому не спорил.
Иногда Джиданна размышляла над тем, чтобы и вправду сотворить что-нибудь со старухой. Но дальше размышлений дело никогда не заходило. Проще уж немного подождать – вряд ли эта карга еще долго пробудет среди живых.
В конце концов старуха выдохлась и убрела, грозно потрясая клюкой. Ее сын промычал что-то виновато-неразборчивое и потопал следом. Джиданна некоторое время смотрела на узенькую лестницу пустым взглядом, а потом резко захлопнула дверь.
Она жила под самой крышей, на как бы четвертом этаже. Нижние три делились на нормальные квартиры с нормальными жильцами. Четвертый же был скорее чердаком и имел три мансарды, к каждой из которых вела отдельная лестница.
Мансарду слева домовладелец отдал своему племяннику – подкармливаемому из жалости пьянице. В мансарду справа, желая прослыть меценатом, поселил нищего поэта. Ну а центральную получила мэтресс Спецеял.
За квартиру Джиданна не платила. Домовладельцу было лестно иметь среди жильцов волшебницу. Очень бедную, вечно голодную и какую-то замызганную, но самую настоящую, причем лиценциата. Он даже повесил табличку на воротах, гордо сообщая об этом миру.
Жаль, клиентов это Джиданне особо не прибавляло.
В дверь снова постучали. Решив, что это вернулась изливать желчь старуха, Джиданна сунула голову под подушку и притворилась глухой. Но стук не прекращался, становился все громче и настойчивей.
А поскольку существовала все же крохотная вероятность, что это клиент, волшебница неохотно открыла. И закатила глаза, увидев того, кто пришел.
Ее разочарование можно было намазать на хлеб.
– Привет, Джи-Джи! – протиснулся в каморку горбатый полугоблин. – У тебя чего холодно-то так?!
– Дрова кончились, – равнодушно