Игорю, плюс опера из убойной Оперативно-розыскной части Главка (она же ОРЧ № 1) – Васин и Жемчугов. Плюс Витя Ортис – спец из Управления «К», гроза хакеров и других злобных технарей. Жалкие осколки славной команды. Когда-то, в середине девяностых прошлого века, для пресечения деятельности одной из вконец обнаглевших столичных ОПГ, на Петровке была сформирована группа, состоящая из сотрудников разных отделов, не только оперативников. Отдельная и специальная группа с широкими полномочиями – в силу общественной опасности той конкретной банды. Шефом поставили меня, молодого да раннего (чтоб было с кого спросить, ежели что). Банду мы тогда закрыли быстро и надёжно, показав редкую эффективность, – буквально землю рыли. И вовсе не потому, что все сплошь карьеристы (как я понял, карьеру в итоге никто не сделал, кроме разве что Рудакова). Секрет в том, что генерал подобрал людей по единственному критерию: чтоб люди были чистыми, не замазанными. В Системе такие вещи не скроешь, все про всех знают: кто берёт и от кого, а кто – нет. И попадали в УСБ обычно не те, на кого появлялась доказуха, а лишь те и только те, кто не делился с начальством, – ну, это букварь, основы… Так вот, никто из нас не баловал себя «дополнительным окладом», брезговали. Обычно таких выживали, а тут – собрали в стаю и натравили на волков. Спасибо тебе, генерал, хоть и действовал ты не из идейных соображений, хоть сам не отказывался от «дополнительных окладов»… Короче, после первого успеха решено было продолжить внутриведомственный эксперимент: дали нам в разработку ещё одну ОПГ, потом ещё одну – и пошло-поехало. Конечно, мы дублировали РУБОП (как кричали наши противники), но, с другой стороны, конкуренция на ниве борьбы с оргпреступностью, по замыслу начальства, ничего плохого кроме хорошего принести не могла. Тем более эта структура, я про РУБОП, вскоре скурвилась и задышала на ладан. Так мы и работали, пока не добрались до «банды чемпионов» с Боссом во главе… Но это уже совсем другая сказка.
Увидев своего воскресшего шефа, они меня чуть качать не бросились, мои опера, так обрадовались.
А я чуть не прослезился, чего уж там. Минут пять, не меньше, мы обменивались возбуждёнными и бессмысленными репликами, не слушая друг друга. Меня всего обхлопали и обмазали помадой (ах, несравненная Аллочка Льдова, что ж стряслось с твоей холодной античной красотой?).
Пришло запоздалое понимание, как много я значил для некоторых людей. И опять я ощутил себя предателем. Но ведь я должен, обязан был тогда исчезнуть! Потому и срежиссировал публичный скандал с сыном, потому и утонул якобы по пьянке. Аффект разыгрывать не пришлось, зачем разыгрывать то, что и без того прёт из мозгов?! Но в водочных бутылках была вода, просто вода… Марик меня понял и поддержал; мы с ним разыграли свои спектакли как по нотам. Может, именно тогда он и зауважал меня по-настоящему. А может, уважение появилось через год, в том счастливом сентябре, когда я завершил начатое и поставил точку, когда началась у нас с ним просто жизнь, пусть и в провинции. Ментом я быть перестал, но остался человеком, достойным сыновьего почитания…
Итак, наша компания сидела на скамейках
