– Ох ты ж господи! – снова не сдержалась Богдана. – Голову будете рубить! Сами! Лично! Жесть! – и на меня посмотрела очень вопросительно. А я что? Я взгляда такого убийственного, каким он у принца стал, ни у кого еще не видела. Мне за Сойку страшно стало.
– Нет! – рявкнул ХилЛмар. – Никто вам голову рубить не станет. Вы же не мне принадлежите… Но…
– Она молчит! – быстро вставила я, прерывая гневную тираду принца и спиной прикрывая Богдану.
– Угу, с детства немая, – выглянула из–за моего плеча Сойку.
У ХилЛмара повело лицо.
– В зверя обращу!
– В какого? – разом поинтересовались мы. – В хоря?
Принц заметно растерялся.
– Почему в хоря?
– Ну–у… – протянула я. – Они милые! И молчаливые… Ну попискивают иногда. Но это просто писк.
– Ненавижу хорьков! – буркнула Богдана.
ХилЛмар закатил глаза.
– Вы обе…
Я вот видела, что у него на лице было написано: ненормальные!
Вместо этого принц выдавил:
– Странные.
Откашлялся и посмотрел на меня с наигранной доброжелательностью.
– Лейя…
– КалЛей Зения, – представилась я.
Он улыбнулся.
– Лейя КалЛей, если вы позволите, я мог бы показать вам окрестности.
И с чего это он такой вдруг добрый стал? Я подозрительно сощурила глаза. У Богданы взгляд стал, будто она решила рентгеном работать, слишком пристальный и темный.
Принц явственно увидел наше недоверие.
– Это просто жест вежливости, не более. Вы впервые в нашей стране и в академии. Ничего не знаете. Я мог бы стать вашим гидом на первое время.
Уверенно протянул мне руку, затянутую в черную кожаную перчатку.
– Возможно, я действительно был слишком горяч и несправедлив с вами на аллее, лейя Зения. Сейчас я осознал и хочу принести вам свои извинения вот таким способом, – задушевно говорил ХилЛмар, пока мы спускались. – Брат прав, я бываю слишком вспыльчив. Но посудите сами, при моем положении…
– О–о–о! – раздалось голосом Богданы.
Уверена, она сейчас возвела глаза к небу.
ХилЛмар закашлялся, открыл мне дверь, пропуская во двор академии.
– Слушайте, мы могли бы прогуляться без вашей… гм–м–м…
– Лейя Богдана Сойку.
– Лейя?
Никогда не видела, чтобы глаза становились и правда круглыми. Принцу нужно было идти работать в театр. Столько мимики, такая пантомима! Государство теряет отличного актера в его лице.
– А вы как предпочитаете?
– Я предпочитаю совсем ее по имени не называть, и уж тем более без той статусности, что вы ей присвоили. Лейя? Надо же! Но что–то мне подсказывает, назови я ее по–другому – вы обидитесь.
– Буду крайне разочарована в вас, – подтвердила я опасения принца.
Он сжал губы, смотря прямым взглядом перед собой. Тьма задумчивой мглой кружилась в темных зрачках.
Несколько минут мы шли молча.
– Хорошо,