На лице Лайлы отразилось невнятное удивление. И она, пожав плечами, пробормотала:
– Не знаю…
– Мой муж тоже всю жизнь считал себя куском дерьма.
Девушка вскинула на нее глаза. Помолчала немного и робко сказала:
– Правда?
– Правда. Из-за того, что с ним когда-то случилось.
Лайла долго смотрела на Пэтти, и ее огромные глаза были печальны. Потом она протяжно вздохнула и сказала:
– О господи, ну и дела. Вы меня, в общем, простите. Мне очень жаль, что я такие гадости про вас говорила. Это все самая что ни на есть дерьмовая чушь.
– Ничего, тебе ведь всего шестнадцать.
– Пятнадцать.
– Тем более. Тебе пятнадцать, а я гораздо старше, значит, именно я вела себя неправильно.
И тут Пэтти с изумлением заметила, что по щекам Лайлы катятся крупные слезы и она смахивает их рукой.
– Я просто устала, – сказала девушка. – Я очень устала.
Пэтти встала, подошла к двери, закрыла ее и вернулась к Лайле.
– Перестань, милая, лучше послушай меня. Я могу кое-что для тебя сделать, девочка. Могу, например, помочь тебе поступить в колледж. Деньги найдутся. Оценки у тебя очень хорошие, как я уже говорила. Я просто удивилась, когда увидела, какие хорошие у тебя оценки. Да и другие показатели у тебя очень высокие. У меня вот никогда не было таких хороших оценок, но в колледж я все-таки поступила, потому что мои родители могли себе это позволить. А теперь я могу помочь тебе продолжить образование.
Девушка, закрыв лицо руками, уронила голову на стол. Плечи ее вздрагивали. Лишь через несколько минут она смогла поднять залитое слезами лицо и, глядя на Пэтти, сказала:
– Вы уж извините меня. Но когда со мной кто-нибудь по-хорошему… Господи, да меня это просто убивает!
– Ничего, все нормально.
– Нет, не нормально! – И Лайла снова заплакала, теперь уже не сдерживаясь и громко всхлипывая. – Господи, да что же это такое! – сказала она, обеими руками размазывая льющиеся слезы.
Пэтти подала ей бумажную салфетку.
– Все у нас с тобой будет хорошо, точно тебе говорю. Все будет очень даже хорошо.
Крыльцо почтового отделения было залито ярким солнечным светом. Пэтти поднялась по ступенькам и почти сразу увидела внутри Чарли Маколея.
– Привет, Пэтти, – кивнул он.
– Привет, Чарли Маколей, что-то мы в последнее время то и дело с тобой встречаемся. Как поживаешь?
– Живу помаленьку. – И он направился к двери.
Пэтти открыла свой почтовый ящик, вытащила из него корреспонденцию, и ей показалось, что Чарли уже ушел. Но, выйдя на крыльцо, она увидела, что он все еще сидит на ступеньке, и, сама себе удивляясь – хотя, в общем, ничего особенно удивительного в этом не было, – присела с ним рядом.
– Ого, – сказала она, – подняться-то я, пожалуй, теперь и не смогу.
Ступенька была цементная и холодная как лед; Пэтти чувствовала этот холод даже сквозь