– Может и не продавать. Возьмёт под залог замка большую сумму у двоих-троих плимутских иудеев, – а это тайно и за один день.
– Так… что же делать? Нужно всех предупредить…
– Нет. Нужно промолчать и никогда не пить из бассейна.
– Верно, верно, верно, верно, – торопливо шептал посерьёзневший Дюк. – Вот что значит свежий глаз!
Между тем, игра завершилась. Соперничали Жирондон и Монтгомери. Вскрыли карты. У Жирондона на руках были три девятки и ничего не значащие дама и туз.
– Тройка в девятках! – сообщил Сонливец и торопливо перевёл взгляд на карты Монтгомери.
Тот открыл две дамы и ничего не значащие «семь» и «восемь».
– Пара в дамах?! – нетерпеливо заёрзал Жирондон.
Но Монтгомери, помедлив, торжественно открыл пятую карту и положил её рядом с дамами.
– Джокер[12]! – охнул Сонливец. – Тройка в дамах!
Монтгомери собрал золото. Жирондон бессильно развёл руками. Горбун Крэк проворчал:
– Мальчишки! Игру на тройках ведут. А у меня был флэш-рояль!
Горбун тоже не участвовал в этой партии. Он отправил своего перекрещенного ремнями телохранителя к экипажу, за дополнительными деньгами, и, наблюдая игру издали, ёрзал на своём стуле, чуть отставленном от стола.
После очередного перерыва за столом произошло заметное оживление: в игру вернулись и Дюк, и горбун.
– Мистер Крэк добавил в свой сундук денег! – шутливо воскликнул Сонливец. – Берегитесь! Будет большая игра!
– Мальчишка! – огрызнулся горбун. – Будет вам большая игра, будет. Я чувствую! Мне сегодня крупная карта идёт…
Пробежала новая ящерица («их, очевидно, здесь специально разводят», – решил про себя Бэнсон) и Дюк объявил время ставок.
– Антэ – десять? – предложил кто-то.
С общего согласия ставки были сделаны по десять гиней.
– Пятьдесят! – заявил Дюк, после того, как игроки заменили карты.
– Пас. Пас. Пас. – Раздалось три возгласа.
В игре остались Дюк, Монтгомери, горбун и Сонливец.
– Уравниваю, – сказал Сонливец.
– Уравниваю, – решил и Монтгомери.
И вдруг всех озадачил горбун.
– Уравниваю и две тысячи сверху!
– Вы увлекаетесь, мистер Крэк, – весомо сказали ему. – В первом круге – одна тысяча – предел ставок.
– Тогда тысячу сверху! – срывающимся в фальцет голосом выкрикнул горбун.
– Пас, – уставившись в пространство перед собой невидящими глазами, обронил Сонливец. – Пропали мои шестьдесят гиней…
– Не в свою очередь сказал, – строго выговорил ему Дюк и, переведя взгляд на Монтгомери, объявил: – Уравниваю тысячу мистера Крэка… и, поскольку второй круг… ещё две тысячи имею право добавить. Ставлю две тысячи!
– Пас, – сломался Монтгомери и отбросил карты.
– Ты блефуешь! – с ненавистью глядя в лицо Дюку, проскрипел горбун.
– Если