– Ты найдешь с кем посоветоваться. Ясько из Мельштына, человек справедливый, Трепка – преданный… Дворяне, рыцари – хороши, но не они одни только… Существует еще убогий люд и бедный хлоп[2]… это тоже наши… Запомни! Когда я с Божьей помощью возвратился из скитания, я очутился один-одинешенек, как сирота, не имея в то время при себе ни живой души. Землевладельцы были против меня, и вместо рыцарства за мною пошли хлопы с секирами возродить Польшу. Они пошли и сражались… Лишь потом к ним присоединились более родовитые подданные, а под конец уже бароны и знать… Хлопам надо быть благодарным!
Он взглянул на сына.
– Не забудь о хлопах!
Казимир утвердительно кивнул головой.
– Будь их опорой и покровителем, – прошептал король, – будь для них справедливым судьей и защитником; они меня тоже защитили…
Голос становился все тише и слабее, переходя в непонятный шепот и, наконец, совсем смолк, и снова наступил момент молчания.
Из соседней комнаты на цыпочках, осторожно прислушиваясь, подошел ксендз Вацлав. Услышав шепот, он остановился в удивлении, а затем протянул руку за кубком и приложил его к устам короля. Больной сразу узнал присутствие постороннего и замолчал, сжав губы, но напиток жадно проглотил.
Ксендз Вацлав, постояв с минуту, понял, что отец хочет остаться наедине с сыном, и тихо вышел из комнаты.
Полураскрытые глаза больного следили за его движениями и раскрылись лишь после ухода Вацлава.
– С немецкими крестоносцами никогда не должно быть мира… – произнес он. – Против них необходимы союз и соглашение, хотя бы с язычниками! – бормотал он несвязно. Его голос дрожал. – О! с ними никогда не надо мириться! Черные коршуны, жадные волки, вечные враги… Их необходимо выгнать из Поморья, иначе они рано или поздно железным клином разобьют эту корону… О! с ними никогда не миритесь… Лучше уж быть заодно с язычниками, подать руку Литве, прибрать в свои руки Русь… Венгрия в союзе с нами, Чехию можно подкупить, отдай им все до последней нитки… даже, если бы пришлось вынуть драгоценности из церковных сокровищниц, лишь бы они были против крестоносцев. Необходимо всех восстановить против них… Бранденбургцев надо обласкать… силезцев надо задобрить… лишь бы отбить Поморье, иначе нечем будет дышать… Они закроют нам дорогу в свет и нас задушат.
Отдохнув немного, он добавил:
– Там много крови прольется… она будет течь ручьями… как под Пловцем…
Морщины на лбу короля расправились, радость победы озарила его лицо на мгновение.
– Пловце! – повторил он. – Пловце! Второй раз Пловце не скоро повторится, но я их вижу, вижу. Знамена их кучами валяются на земле и множество сгнивших трупов.
Казимир, стоявший у ложа на коленях, для того чтобы лучше расслышать, близко нагнулся к отцовским устам.
От этого предсказания сердце его сильнее забилось. Локоть грустно улыбнулся.
– Не ты их усмиришь… – добавил он, – нет, не тебе это предназначено!