Как таковой, сейчас панк оброс мириадами историй; история панка, как она описана в этой книге, стала свободной темой, открытым повествованием. Кажется, у каждого имеется своя история, связанная, например, с приобретением какого-нибудь панковского предмета одежды или с первым прослушиванием определенной пластинки или с первым походом в определенный клуб. А также об окружающих эти события обстоятельствах – как мало денег у них было, насколько изолированными стали первые основатели панка и как мало их на самом деле было.
В этом панк сделал участников движения крайне чувствительными относительно их собственных источников вдохновения и окружения; каким образом они оказались вовлеченными в этот диковинный мир племенного эксгибиционизма? И чего им хотелось донести до остальных посредством панка? Классовую войну или возрождение цюрихского дадаизма? Ситуационизм или пивные драки? Войну полов или обычный секс? Высокую моду или антимоду, или точку, в которой антимода превратилась в высокую моду? Скорее чаще, чем нет, панк являлся смесью противоположных идей, удерживая напряжение противоречий.
Панк стал зеркалом для отдельных личностей и групп, которые искали в нем ответы, руководство к действию или развлечение. Для классовых воинов это была классовая война, для эстетов из школ искусств – возрождение группы Cabaret Voltaire. Роль панка была в том, чтобы катализировать и ускорять, чтобы переворачивать все с ног на голову, и, поступая таким образом, открывать новые перспективы. Показателем этого может служить тот факт, что одной из первых ролей панка было дискутировать относительно собственного определения, то есть сделать внутренние разногласия неотъемлемой частью собственной идентичности.
По всем этим причинам история панк-рока впоследствии поднимала бессчетные вопросы по поводу авторства и принадлежности; в основе этого диспута лежат дальнейшие вопросы относительно аутентичности. Что являлось настоящей идентификацией панк-рока? Какая из версий была ближе всех к основному духу идеи?
Важность книги «Панк-Рок: Устная история» в ее реставрации авторства панка в соответствии с индивидуальными свидетельствами участников этого движения: их натурализм делает историю литературной; сами рассказчики стали вроде персонажей – ранимыми, высокомерными, великодушными, рефлексирующими, забавными. Едва панк появился на Кингз Роуд, в Челси, Ковент Гарден или Сохо, его энергия почувствовалась в бесчисленных пригородах, провинциальных городах и городишках. Вероятно, участие в панк-движении вдали от центров столичной моды, где необычность и непохожесть воспринимались, возможно, более спокойно, усиливало его и без того высокое напряжение.
Все голоса в этой книге воссоздают определенный период и характер той жизни – их предысторию