Я теперь со смертью на ты. Тына Султан

Врач удивленно, но молча воспринимал мой эмоциональный кризис. Делая это снова и снова, я не хотел останавливаться, чтобы привести его кардио-систему в рабочее состояние. Однако врач после попытки пробудить пострадавшего с помощью адреналина, который был введен прямо в сердце, не получил результата и констатировал смерть. Это было шоком для меня. Я продолжал надавливать на грудь и не хотел опускать руки. Хотя и понимал, что мой товарищ провел почти 25 минут без кислорода… Его мозг был мертв, но желание помочь и вера в то, что друг не может умереть, все еще жила. «Мы должны что-то сделать!» – кричал я на врача. Но тот в ответ лишь обнял меня и сказал: «Сочувствую. Но мы должны думать о других пострадавших». Последняя фраза меня привела в чувство и придала сил, чтобы переключиться на следующего человека, которого только что откапали.

      (Это его перчатки, они остались на память)

      Вначале было непонятно, кто это. Кожа была темно-синяя. Пострадавшим оказался мой маленький Капанги с Непала.

      (Капанги. Одна из его последних прижизненных фотографий)

      Я быстро разрезал одежду и положил ему руки на грудь. Она была теплой, но изуродованной. Были видны сломанные ребра. Я не хотел верить. Рыдая, я попросил врача сделать Капанги укол адреналина в сердце, на что врач ответил: «Нет шансов. У него мультитравма и перелом грудной клетки и бедер», что я и сам понял, когда попытался делать массаж. Вся грудь была похожа на жидкий смузи. Я даже не знал, стоит ли продолжать или же сделаю ему еще больнее. У Капанги был разрыв всех органов и внутреннее кровотечение. Врач снова сказал: «Смерть номер два», и я опять взорвался от эмоций, не веря, что вот так вот потеряю и этого товарища. Ведь его я знал хорошо, он был мне особо близок! Я его обнял, мы все начали рыдать. Был, однако, под снегом еще один боец, и его надо было также вытаскивать. Мы копали глубже и глубже, подбадривая друг друга, заставляя двигаться замерзших, и практически не останавливались. Моя голова раскалывалась в этом безумном хаосе. Спустя 45 минут с двухметровой глубины мы вытащили последнего. Если честно, я и не помню, кто это был. Его лицо и кожа были ужасными, черно-синего цвета, формы тела деформированы. Врач, тронув сонную артерию, сразу произнес: «Смерть номер три». Шансов больше не было. Боец провел в кислородном голодании 45 минут.

      (То, что осталась мне на память от врача, с которым я работал. Этим ножом я перерезал вещи на груди у парней для массажа сердца)

      Спасатели нам приказали срочно спускаться. Ведь был большой риск второго схода лавины с левой вершины, которая находилась прямо над нами. Спустившись вниз, я увидел подавленные взгляды у всех. Новость, что внизу нашли еще двоих погибших и одного человека без сознания, которого госпитализировали, быстро разнеслась. Оставшиеся начали обнимать друг друга и плакать, делиться водой и согревать души и тела.

      Новая