Оглядываюсь – вокруг больше никого, дорога пустая. До моего дома – всего-то саженей сто, но верзила мне путь перегородил. Можно, конечно, развернуться и рвануть со всех ног обратно к реке, но как-то стыдно получится. Вопить во всё горло и звать на помощь – тем более.
Он мне:
– Ты не боись, малой, бить не буду.
– Чего надо? – спрашиваю.
– Да так, присмотреться к тебе хочу, ну и передать кое-что.
– Ну, так передавай, чего тянешь? Некогда мне.
– Не тявкай. Подойди ближе.
Я заикнулся было, что мне и так всё хорошо видно, но чувствую – ветер в спину подталкивает. То есть даже не просто ветер, а прямо ураган настоящий, только дует он почему-то для меня одного, а ветки на дубе даже не шелохнутся. Пробую упереться – куда там! Подтащило прямо к бородатому козлодою.
– Ну-ка, – говорит он, – смотри в глаза и не отворачивайся.
Ну, думаю, хана мне. Утром меня ещё пожалели, в камень превращать передумали, зато теперь наверстают.
Но нет, ничего подобного. Тело не каменеет, никто не колотит кувалдой в грудь – просто стою, играю с козлодоем в гляделки. И взгляд у него вполне человеческий – неприятный, конечно, даже колючий, но не мертвящий. А ветер направление изменил, дует теперь мне прямо в лицо.
Патлатый всматривался примерно с минуту, потом цыкнул разочарованно:
– Похоже, ошибся Кречет на этот раз. Не знаю даже, что он там в тебе разглядел. По мне – так обычный щенок визгливый.
– Какой уж есть, – говорю. – Наигрался? Можно, идти?
– Шуруй. Только письмецо прихвати для батьки.
– Какое письмецо? Где?
– Да вот оно.
За руку меня сцапал и что-то шлёпнул в ладонь – склизкое, тепловатое, мерзкое. Я аж передёрнулся весь, руку к глазам поднёс, но ничего не вижу. То есть, вернее, наоборот: вижу всё замечательно – и пальцы, и кожу, и жилки все, какие положено. А больше ничего на ладони нет, ровным счётом. Но я-то чувствую – лежит что-то, обтекает и даже вроде шевелится!
Этот за мной наблюдает и ухмыляется:
– Как донесёшь – положишь прямо ему на стол. И мой тебе совет – поспеши. Почтальону мешкать не след.
Я на дюжину шагов отошёл, обернулся и проорал ему на прощание:
– …й бородатый!
Он только заржал в ответ. А вот мне совсем не до смеха – эта дрянь невидимая продолжает липнуть к руке. Причём, что самое тошное, можно только гадать, что же я там такое несу. Воображение, как назло, разыгралось – такие картинки рисуются, что хоть стой, хоть падай.
На полдороге стало совсем уж невмоготу – я к обочине кинулся и начал руку обтирать о бурьян. Чуть дыру не протёр – всё без толку.
Бегу дальше, дышу как лошадь, пот глаза заливает. Вот уже калитка рядом