Джордано Бруно и герметическая традиция. Фрэнсис А. Йейтс. Читать онлайн. Newlib. NEWLIB.NET

Автор: Фрэнсис А. Йейтс
Издательство: НЛО
Серия: Studia religiosa
Жанр произведения: Культурология
Год издания: 1964
isbn: 978-5-4448-1041-5
Скачать книгу
href="#n_297" type="note">[297], окутывается «покровом незнания» и, влекомый слепыми порывами любви[298], направляется к Сокровенному Богу (Deus Absconditus). Ученый и философ Николай Кузанский находил «ученое неведение» Дионисия единственным приемлемым решением, единственным способом приблизиться к божественному, – чему посвящен его знаменитый труд «Об ученом неведении» («De docta ignorantia»). Фичино получил представление об апофатическом богословии, т. е. о самой идее «негативного» подхода, не только от Дионисия, но и от Николая Кузанского, чьим горячим поклонником он всегда был, считая его одним из важнейших звеньев в великой цепи платоников[299].

      Фичино заново перевел трактат Дионисия «О божественных именах», содержащий множество пассажей об апофатическом богословии и о том, что Бог – по ту сторону любого знания. Бог, говорит Дионисий, выше Благости (Bonitas), выше Сущности (Essentia), выше Жизни (Vita), выше Истины (Veritas), выше всех прочих своих имен, т. е. в определенном смысле Он не имеет имени. Однако, с другой стороны, у Него бесчисленное множество имен, ибо он есть и Благость, и Сущность, и Жизнь, и Истина, и так во всем[300]. Фичино таким образом комментирует этот пассаж:

      Эти загадочные высказывания Диониса находят подтверждение и у Гермеса Триждывеличайшего, который утверждает, что Бог есть ничто и одновременно – все. Что у Бога нет имени и что любое имя есть имя Бога[301].

      Он имеет в виду то место в трактате «Асклепий», где Трисмегист говорит:

      Не может быть, чтобы творец величия Вселенной, отец и господь всего сущего обозначался одним или даже множеством имен. У бога нет имени или, скорее, любое имя есть его имя, ибо он одновременно Единое и Все, так что можно либо обозначить все сущее его именем, либо дать ему имена всего сущего… Его воля безраздельно блага, и благость (bonitas), сущая во всем, исходит от божества[302].

      Автор герметического трактата действительно очень близок здесь самому духу представлений сирийского монаха. Неудивительно, что Фичино был поражен тем, что идея св. Дионисия «Безымянность и все же Всеименность» находит подтверждение у Гермеса Трисмегиста.

      Еврейскому кабалистическому мистицизму также присущи идеи апофатического богословия: ведь Энсоф, из которого возникают десять сефирот, есть Ничто, безымянный, неведомый Сокровенный Бог (Deus Absconditus), и самый высший и недоступный из сефирот, Кетер, или венец, исчезает в Ничто[303]. Так что и здесь, несмотря на то что десять сефирот вроде бы суть десять имен, наивысшее есть Ничто, или Безымянное.

      Я не обнаружила, чтобы Пико где-нибудь соотносил Энсоф с апофатическим богословием Дионисия, однако в этом отношении знаменательно пятнадцатое из «Орфических заключений»:

      Idem est nox apud Orpheum, & Ensoph in Cabala.

      [Ночь у Орфея и Энсоф в кабале – одно и то же.][304]

      Пико оставалось сделать лишь небольшой шаг, чтобы перейти от орфической ночи (nox) к мраку Дионисия. Подобная мистическая


<p>298</p>

Cloud of Unknowing, ed. Justin McCann, London, 1925, p. 19.

<p>299</p>

Klibansky, op. cit., pp. 42, 47.

<p>300</p>

Pseudo-Dionysius, Divine Names, I.

<p>301</p>

Ficino, p. 1034.

<p>302</p>

C. H., II, p. 321 (Asclepius, 30).

<p>303</p>

См.: Scholem, Major Trends in Jewish Mysticism, p. 12 ff.

<p>304</p>

Pico, p. 107.