Саломея в теологии
Как мы видели, истоки образа Саломеи обнаруживаются в Евангелиях; однако религиозный и теологический интерес к ней возник лишь в IV веке – с возведением в Александрии храма в честь Иоанна Крестителя. Почитание Иоанна и растущий интерес к его гибели, соответственно, привлекли внимание к Саломее, сделавшейся объектом религиозных нападок. Хелен Грэйс Загона отмечает: «В легендах, чем чище герой, тем сквернее злодей, и история о Саломее отвечала этому правилу»[35]. Репрезентации Саломеи в искусстве и литературе, не прекращавшиеся на протяжении столетий, своими корнями уходят в труды позднеантичных христианских теологов.
В IV веке церковь все еще находилась в процессе определения своих взглядов на гендерные роли, которые отчасти определялись греко-римской культурой в целом. Однако в развитии своих идей о роли женщины в обществе Отцы Церкви также опирались на образы библейских женщин. В качестве идеального примера, особенно для жен и матерей, была избрана Дева Мария, почитаемая эталоном добродетели и воплощением женской кротости и покорности[36]. Призывая женщин следовать этому образцу, Отцы Церкви стремились минимизировать их участие в жизни социума, уменьшить их потенциальное влияние на политику и общество. Саломея и ее мать Иродиада, напротив, не соответствовали модели «хорошей» женщины. Скорее их относили к последовательницам Евы, трактуя первую женщину как воплощение зла.
И Отцы Церкви, и сама церковь использовали образы Саломеи и Иродиады и эпизод с танцем в воспитательных целях, критикуя и даже выдумывая подробности, подчеркивавшие аморальность самого танца. Пафос их разоблачений был обращен на заведомую непристойность этой пляски, изображаемой ими чрезвычайно эффектно. Церковь видела в подобных развлечениях угрозу, ассоциируя их с языческими традициями, особенно с танцующими вакханками или менадами – жрицами бога вина Диониса. Приверженцы его культа, как считается, одевались в шкуры оленей и пантер и справляли дионисийские ритуалы в горах, где доводили себя до экстатического неистовства. Позднее церковные авторы также видели в танце Саломеи проявления традиций мимов и цирковых актеров, с которыми церковь боролась и которые просуществовали в Византии до XV века.
Истории о Саломее, наказанной за неприличный танец и причастность к гибели Иоанна Крестителя, быстро распространились в раннехристианских текстах. Никос Коккинос сообщает, что в апокрифе Нового Завета, т. н. «Письме Ирода Пилату» из приложений к «Деяниям Пилата» (сер. IV в.), Ирод пишет о своей дочери Иродиаде, которая, видимо, и была той танцевавшей девушкой, что однажды она играла на воде (то есть на льду) и провалилась по шею. Отец схватил ее за голову, чтобы вытащить, но голова «отделилась от тела, и тело было унесено водой»[37]. Эта история повторялась